Вестминстерское аббатство Память обо всех выдающихся событиях и самых знаменитых людях в истории Великобритании хранит Вестминстерское аббатство. Начиная с XI в. в этом прекрасном соборе коронуются правители страны, здесь же находится и место захоронения большинства

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Традиционно считается, что первое произведение готического искусства появилось под покровительством аббата Сугерия, настоятеля аббатства Сен-Дени недалеко от Парижа. Сугерий был настоятелем с 1122 по 1151 год, и при нем начали перестраивать церковь аббатства. Особенности архитектуры и оформления этого здания оказали большое влияние на развитие французского искусства. Перестройка церкви аббатства, казалось бы, достаточно обыденное событие в стране, стало одним из символов восстановления монархической власти на территории Франции. Именно в этот период французские короли не имели значительного политического влияния, так как их безоговорочное господство признавалось только на территории, принадлежавшей королю. Однако амбиции французских королей были грандиозными: они хотели полного подчинения Франции. И ряд историков придерживается мнения, что Людовик VII решил использовать реконструкции церкви аббатства, как способ не только поднять престиж королевской власти, но и показать, что монархия является частью Божественного плана Спасения. В пользу этой версии говорит тот факт, что Людовик VII лично переносил мощи святого Дионисия в отремонтированную церковь.

Аббат Сугерий оказался причастным к национальной политике, которую реализовывали французские монархи, цель которой была укреплением власти монарха. Все это делает актуальным изучение выбранной темы, так как позволяет изучить начало становления многих процессов, оказавших значительное влияние на будущее развитие не только человека и государства, но и готики в целом.

Цели и задачи исследования. Целью исследования является анализ влияния идей аббата Сугерия на формирование готики как стиля искусства на территории Франции. сугерий готика витражный искусство

Для достижения поставленной цели требуется решить следующие задачи:

Проанализировать начальный этап зарождения готики, как стиля архитектуры;

Рассмотреть архитектурный стиль готики во Франции;

Проследить период жизни аббата Сугерия, раскрыв условия формирования его взгляда на архитектуру;

Исследовать влияние аббата Сугерия на архитектуру Франции.

Объект исследования. Объектом исследования выступает художественный стиль готики.

Предмет исследования. Предметом исследования выступают идеи аббата Сугерия, как инструмент, оказавший особое влияние на первоначальном этапе формировании готики.

Источники. Исследованию готического стиля как направлению искусства посвящено значительное количество работ, как отечественных так и зарубежных авторов. Следует отметить, что большая часть научных работ исследует архитектурное направление готического искусства, так как оно зародилось именно как храмовое строительство.

То обстоятельство, что готика символизировала собой прошлое, против которого выступали и с которым боролись прогрессивные силы настоящего, долго не давало возможности непредвзято рассматривать готическое искусство и заслоняло подлинное своеобразие и художественную цельность готического стиля.

Известная характеристика готического стиля, данная Вазари, как нельзя лучше показывает негативное отношение к готике, к традициям и приемам готического мастерства, сложившееся в Италии эпохи Возрождения и оказавшее значительное влияние на понимание готики и деятельности готических мастеров в дальнейшем. Критика Вазари направлена, прежде всего, на «готическую манеру», на творческие методы художественного воплощения. Готика воспринималась людьми эпохи Возрождения не самостоятельным законченным стилем, как ее начали понимать в Новое время, а как «старая манера» художественного творчества, комплекс устаревших приемов мастерства.

Также важнейшим историческим источником является книга «Жизнь Людовика VI короля Франции», написанная самим аббатом Сугерием.

Среди архитектурных источников, стоит отметить аббатство Сен-Дени, которое оказало колоссальное влияние на развитие готики.

Сам же расцвет французской готики мы можем проследить по таким архитектурным сооружениям, как Шартрский собор, замок Ле-бо-Мюрель, Реймский собор, городок Сен-Мишель, Нуайонский собор, ратуша в Сен- Кантене, Руанский собор, целая улица домов в Корде и Лане, Страсбургский собор, ратуша в Компьене, Амьенский собор, Нотр-Дам, замок Лувр, а также собор Сен Пьер, собор Альби, собор Парижской богоматери, папский дворец в Авиньоне и оборонительные сооружения города Эг-Морта.

Стоит отметить, что готика сочетала в себе разные элементы искусства и в этом случае, необходимо упомянуть как источник псалтирь королевы Ингеборг, рукопись Манессе, псалтирь Людовика Святого и витраж «Притча о блудном сыне».

За рубежная научно -исследовательская литература. Изучение готического искусства берет свои истоки в XVIII - XIX веках. Среди работ того времени можно отметить английского архитектора К.Рена, который отмечал арабские корни готического стиля. Однако Гете был убежден, что готический стиль отражает «германскую душу», о чем он написал в своей статье «О немецкой архитектуре», напечатанной в 1772 году.

Среди наших современников можно отметить таких авторов Р.Томан, который в своей работе описал развитие готики во Франции, а также формы, которые готика приобрела в других странах Европы. Внимание готическому стилю во Франции посвятили свои работы и такие авторы как Э.Мартиндейл, А.Кубе, Б.Кляйн. Современная французская медиевистика, посвященная исследованию готической культуры, демонстрирует большую приверженность методологии формальной школы А.Фосийона. Доказательством чего могут служить работа К. Казес «Квартал каноников и собор Сен-Этьен в Тулузе» (1998), основанная на новых археологических находках 1996 года, «Собор Менда» (1993) Изабеллы Дарнс и Элен Дюти, А. Жерар «Готика собора Св. Духа в Авиньоне XIII-XV вв.» (1996). Из новейших публикаций, посвященных особенностям Окситанской готики, стоит отметить: докторскую диссертацию профессора Кристофа Баланья «Культовая готическая архитектура Гаскони» (1999), Н. Пустоми-Далле «Командорства госпитальеров в Тулузе и ее окрестностях XII-XIV вв.» (2005), «Готическая архитектура городков Юго-востока Франции XII-XV вв.» (2010), а также коллективный труд ученых Центра средневековой археологии Лангедока «Аббатство и город Канн-Минерв» (2010), под общей редакцией Нелли Пустоми-Далле и Доминика Бодри.

Отечест венная научно -исследовательская литература. Среди работ отечественных авторов можно отметить таких авторов, как К.М.Муратова, Н.Петрусевич. Однако особенностью изучения готического стиля как искусства в отечественной науке является его рассмотрение вместе с другими стилями и направлениями. Среди таких пособий по искусству можно отметить Х. В. Янсон, Э. Ф. Янсон «Основы истории искусств», «История искусства зарубежных стран. Средние века. Возрождение» (под ред. Ц.Г. Нессельштраус.), «История зарубежного искусства» (под ред. М.Т. Кузьминой и Н.Л. Мальцевой), Т.В. Ильина «История искусство. Западноевропейское искусство» и др.

Хронологические и географические рамки. Хронологические рамки исследования ограничиваются первоначальным периодом развития готики, как стиля архитектуры. Начальная граница исследования относится к 1140 году. Верхняя граница исследования 1230 год. Географический охват исследования включает в себя территорию Франции, которая была признана в исследуемый период.

Методологическая основа исследования. В работе использованы методы: историко-сравнительный (рассмотрение перехода архитектуры Франции от романского стиля к готическому стилю); историко- типологический (выявление и анализ архитектурных объектов, а также анализ влияния французской готики на положение монархии в стране); историко-системный (изучение готической архитектуры Франции и влияния на нее аббата Сугерия).

Структура работы. Структура работы соответствует поставленным цели и задачам. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы.

ГЛАВА 1. АББАТ СУГЕРИЙ, КАК ОСНОВАТЕЛЬ ФРАНЦУЗСКОЙ ГОТИКИ

1.1 Франция до рождения аббата Сугерия

В XI в., еще до рождения аббата Сугерия, Франция находилась в феодальной раздробленности. Экономика Франции в тот период давала положительные результаты, намекая на скорую централизацию государства.

Со второй половины XI в. прослеживается рост сельского хозяйства на всей территории Франции. Постепенно осваиваются все новые земли и расчищаются леса. Благодаря совершенствованию обработки земли возрастала урожайность, что повышало уровень жизни населения. Все реже народ болеет и голодает.

В этот же период возобновляется жизнь в старых городах, а также появляются новые. В них сосредотачиваются ремесла и торговля. Однако, даже городское население занималось земледелием.

Развитие Северных и Южных городов существенно отличались. Южные города, такие как Марсель, Тулуза, Бордо и др., процветали засчет торговли с Восточными странами. Их не интересовала ни королевская власть, ни ее покровительство. В таких городах местным самоуправлением был консулат, а законодательным органом Большой совет. Южные города превратились, практически, в отдельные самостоятельные республики.

Совершенно по иному развивались Северные города Франции, такие как Амьен, Реймс, Бовэ и др. Их расцвет был связан, прежде всего, с развитием ремесла, а именно сукноделия. Но несмотря на свой рост, данные города находились под властью крупных сеньоров и епископов. Северным городам еще предстояло побороться за свою свободу и самоуправление.

Северные города Франция, начиная с XI в. предпринимали попытки добиться свободы посредствам выкупа, но многие феодалы пренебрегали договорами, и тогда горожане были вынуждены вооружиться. В течение последующих веков многие города завоевывали коммунальные свободы. Такие города- коммуны, как Бовэ, Амьен, Сен-Кантен, Лан, Нуайон, Реймс и др., обзавелись выборным самоуправлением, своим судом и налогообложением. Чаще всего сеньором таких городов-коммун являлся уже сам король, которому они были обязаны платить вассальную подать, которая фиксировалась в местной хартии.

Сама же королевская власть не сразу поддерживала освободительное движение городов, но постепенно, поняв, что города являются надежными союзниками против крупной феодальной знати, стала помогать городам. Благодаря поддержки городов, монархии удалось подняться, победить своих главных противников и получить независимость.

Но в то время, королевская власть еще не имела никакого влияния, все ее права были формальны и на деле, власть короля распространялась не дальше его домена. Крупные вассалы не хотели подчиняться короне и платить фьеф за свои земли. Сами же короли поначалу, были заняты только благоустройством своего домена, решая конфликты вассалами. На тот момент не было издано ни одного государственного закона, так как он был бы просто проигнорирован. Местным самоуправлением в домене занимался королевский двор, а государственными делами заведовала королевская курия, в которой заседала вассальная знать.

Также, королевская власть пыталась найти поддержку у духовенства. Она прославляла короля, отмечала его "божественность" и "святость", что укрепляло его авторитет, взамен корона защищала права духовенства от покушений на нее местной знати.

1.2 Аббат Сугерий и его эпоха. Философско-исторический контекст

Многие специалисты связывают рождение готики с именем французского аббата Сен-Дени -- Сугерия. Поэтому изучение готики, невозможно без рассмотрения биографии этого аббата, и уж тем более без его мировоззрения.

Жизненный путь Сугерий начал примерно в 1081 году недалеко от Парижа. Точных документальных свидетельств о семье будущего аббата нет. Предполагается, что он являлся представителем семьи зажиточных крестьян, либо мелких рыцарей, которые владели землей в деревне Шанневьер-ле- Лувр, расположенной всего в 18 километрах от аббатства Сен-Дени, которое сыграло значительную роль в судьбе Сугерия. Такое предположение строиться из-за того, что отец Сугерия был родственником (братом или дядей) Сугерия Великого, сира де Шенневьер. В настоящее время на территории этой деревни располагает аэропорт Руасси.

В истории сохранилось только несколько имен родственников Сугерия. Это его отец -- Хелинад и два его брата -- Рауль и Пьер. Пьер, также как и Сугерий, посвятил себя служению католической церкви, став клириком. О других родственниках, включая мать Сугерия, ничего не известно. Сугерий также нигде ни разу не упоминал о ней, на основании этого историки считают, что он её совсем не знал. Так как Сугерий считался сиротой, то он мог стать посвященным Церкви (oblatus), что и сделал его отец, отдав десятилетнего Сугерия в аббатство Сен-Дени.

Посвящение Церкви имело разные последствия для мальчиков, которые принимались в аббатства и монастыри. Так на Западе страны чтились базилианские традиции, в соответствии с которыми мальчик мог вернуться в мирскую жизнь при достижении возраста возмужания. На Востоке, где и проживала семья Сугерия, в почете был устав святого Бенедикта, который признавал отцовскую власть, как решающую при определении пути членов семьи. Таким, образом, отец Сугерия, приведя его в аббатство, предопределил его дальнейшую судьбу, которая всю дальнейшую жизнь мальчика связывала со служением церкви. Попав в аббатство, Сугерий нашел свою приемную семью, которая помогла ему преодолеть полный разрыв с миров, в котором он проживал до этого. Впоследствии, Сугерий всегда вспоминал жизнь в аббатстве с любовью и благодарностью, называя аббата Сен-Дени Адама своим духовным отцом и отцом-кормильцем.

Поступление юного Сугерия в школу приюта Эстре историки оценивают по-разному. В эту школу для получения первоначального образования принимали не только мальчиков из приюта, но и детей, которые не планировали посвящать себя служению церкви. Так сироты становились одноклассниками сыновей главных придворных служителей и окрестных шателенов. А в 1091 году туда поступил и будущий король Франции.

Одни исследователи придерживаются мнения, что именно здесь зародилась дружба между будущим королем Франции Людовиком VI и будущим аббатом.

Кто-то придерживается мнения, что Людовик VI мог не выделить Сугерия из толпы мальчиков, даже не смотря на то, что они были почти ровесниками. Именно данную версию считают более правдоподобной, так как будущий король был физически более развит, чем будущий аббат, поэтому Сугерия не мог участвовать в спаррингах.

Совместное посещение школы принца и сироты не было длительным, потому что в 1092 году Людовик покинул школу. Его отец, Филипп I, поручил воспитание своего сына рыцарю Херлуину Парижскому и отправил их на нормандскую границу.

Встреча, которая стала определяющей в судьбе Людовика VI и Сугерия, произошла в 1111 году, которую некоторые исследователи и называют настоящей.

Сугерий обучался в школе десять лет, развив навык стенографии почти до скорости речи. Отмечали, что он был превосходным рассказчиком и обладал хорошей памятью, запоминая произведения многих римских поэтов. Особенное его вдохновляло творение Марка Аней Лукана «Фарсалия», цитаты их которой он вставит в свое произведение «Жизнь Людовика Толстого». Также исследователи отмечают подражание Лукану и в строках, которые Сугерий написал самостоятельно.

В 1101 году Сугерий вернулся в аббатство Сен-Дени. Основное его время было посвящено молитвам и размышлению над Священным писанием. В свободное время Сугерий продолжал свое обучение, занимаясь в монастырской библиотеке под руководством её хранителя. Существует мнение, что именно в этот период Сугерий начал приводить в порядок монастырский архив. Возможно, это происходило по поручению аббата Адама. Работа с архивными документами аббатства, позволило ему хорошо изучить владения аббатства, что, в свою очередь, в будущем позволило ему отстоять права аббатства на утерянные домены и привилегии. Его послушание и прилежание стали первыми ступеньками в карьере.

В 1104 году Сугерий снова покидает аббатство с целью продолжения образования. О месте проведения последующих двух лет у исследователей нет единого мнения. Среди мест, где Сугерий продолжал своё образование называют:

Мармутье;

Фонтевро;

Сен-Флоран-де-Сомюр;

Сен-Бенуа-сюр-Луар

Следующим шагом стало первое участие в Синоде, который проходил 26 мая 1106 года в Пуатье под руководством легата папы Пасхалия II.

В 1107 году Сугерий принимал участие в общественной жизни церкви.

Так в приории Шарите-сюр-Луар в Берри (где Сугерий участвовал в освящении церкви) Сугерий открыл в себе талант судебного оратора, сумел отстоять права и привилегии Сен-Дени в споре с парижским епископом Галоном и заработал славу оратора в мастерстве, с которым никто не мог сравниться, даже в королевской курии.

Так же Сугерий участвовал:

В совместной пастырской поездке по Франции с папой римским (конец марта -- начало апреля 1107 год);

Во встрече короля и принца Франции (Филиппа I и Людовика VI) с папой римским Пасхалием II (конец апреля);

Во встрече с императорскими посланцами в Шалон-на-Марне (начало мая);

Вскоре Сугерий получил первую свою должность -- прево, и переехал в Нормандию в Берне-валь-ле-гран-ан-Ко, где он пробыл до 1109 года. Получение первой административной должности сопровождалось переводом в приорию Тури-ан-Бос, которая располагалась в святых землях.

Период службы в Тури-ан-Бос дал Сугерию бесценный опыт, который ему пригодился в будущем, когда он поднялся до вершины своей карьеры.

Приория Тури-ан-Бос было достаточно богатой и более значимой, чем Берне-валь-ле-гран-ан-Ко, но была в окружении владений беспокойных баронов Шатррэна. Так как должность Сугерия подразумевала не только проведение церковных обязанностей, но и реализацию административного управления приорием, служа в Тури-ан-Бос Сугерий смог:

Постигнуть науку рачительного хозяйствования;

Получить военный опыт в период военного конфликта Людовика VI и сеньора дю Пюизе,

Ознакомиться с нормандскими институтами, которые стали результатом организационной работы короля Англии и герцога Нормандского Генриха I Боклерка с целью найти компромиссное решение в процессе борьбы с федеральной вольницей;

Противостоять волнению баронов, которое в своей работе «Жизнь Людовика Толстого» он назвал «мятежной тиранией» алчных баронов.

Именно служба в Тури-ан-Бос позволила встретиться королю Людовику VI и Сугерии. Это произошло 12 марта 1111 года в Мелёне на заседании королевской курии, где Людовик VI выслушал епископов и аббатов, которые просили защиты от Гуго III и его вассалов.

В этом же году король убедился в преданности прево и оценил его организационные таланты.

В следующем 1112 году в Корбее произошла вторая встреча короля и Сугерия. Поводом данной встречи послужила ходатайство Сугерия за Гуго дю Пюизе перед королем. Ходатайство Сугерия развеселило короля, а ответом на просьбы Гуго стала вторая осада замка Пюизе.

Превом Турии Сугерия оставался до 1115 года, но скорее всего он уже занимался не только делами приории, так как известно, что в конце 1113 года у него в помощниках был мэр Турии -- королевский серв Гуго.

Летом 1115 года Сугерий получил повышения, заняв должность субдьякона. Как отмечают историки, примерно в этот период Сугерий принимает активное участие в церковной политике. Свидетельством этого служит ряд поручений, которые он выполнял по отношению к папе с 1118 года. Среди официальных поручений известны, такие как:

Участие в делегации, как ее глава, приветствовавшей папу Геласия II на юге Франции (Магелонн, 1118-1119 года);

Подготовка встречи папы Каликста II (осень 1119 год);

Поездка в Италию по королевским делам на встречу с папой Битонто Зимой 1122 года, после смерти аббата Адама, Сугерий избран аббатам Сен-Дени. Вхождение в новую должность для Сугерия не было однозначным. Это назначение было сделано, когда Сугерий возвращался из Италии со встречи с папой Битонто. Новая должность вызвала противоречия у Сугерия, так как он не имел священнического сана, к тому же капитул аббатства не спросил одобрение кандидата у французского короля Людовика VI. Да и была не известна реакция папы Битонто, ведь аббатство Сен-Дени напрямую зависело от Святого престола.

Однако, папа Битонто и Людовик VI приняли такое назначение и 11 марта 1122 года Сугерий был рукоположен в сан священника, а на следующий день посвящен в аббаты.

Сугерий стал аббатом Сен-Дени в нелегкое время для аббатства, которое переживало духовный и светский упадок. Значительные территориальные владения и юридическая власть обязывали аббатство принимать участие и в светской политике, которая обязывала аббата демонстрировать не только смиренность монаха, но и светскую роскошь, достойной соседних сеньоров, за что в адрес аббатство критиковали.

1124 год стал годом признания Сугерия верным и лучшим советником французского короля. Этому предшествовало не простое время для королевства. Коалиция между английским королем Генрихом Боклерком и германским королем Генрихом V стала угрожать восточным землям Франции, планируя ударить по Реймсу.

В противовес этой угрозе Людовик VI обратился к французскому народу за поддержкой в борьбе с врагами. Короля активно поддерживал Сугерий. Для формирования национальной армии и поднятия морального духа, король и аббат организовали церемонию в Сен-Дени для передачи знамя с алтаря святого Дионисия Людовику VI. Это знамя позиционировалось как символ главного покровителя королевства и особого патрона династии.

Однако конфликт ограничился приграничными стычками, которые не переросли в решающее сражение, так как Генриху V пришлось отозвать войска для решения собственных внутренних проблем.

По возвращению в Париж, Людовик VI сразу же направился в Сен- Дени для выражения благодарности святому Дионисию за одержанную победу. После этого у французских королей стало традицией поднимать флаг святого Дионисия перед значимыми военными предприятиями.

С 1125 года аббат Сугерий постепенно стал отходить от папской политики, и постепенно переключился на проблемы Сен-Дени. Он занялся:

Восстановлением прав аббатства на утерянные им земли;

Урегулированием имущественных и юридических споров;

Повышением доходности аббатства;

Строительством и реконструкцией самого аббатства.

Но от внутренних дел королевства он не отошел. Так он принимал участие:

В освящении главного собора аббатства Сен-Мартен-де-Шан, после реконструкции (1128 год);

В синоде в Сен-Жермен-де-Пре (1129 год), на этом синоде Сугерия добился возвращения аббатству женского аббатства Аржантей;

В коронации наследника престола принца Филиппа;

В ассамблеи о признании верховным понтификом Иннокентия II и об оказании ему поддержки (1130 год, Этамп).

В 1131 году Сугерий убедил Людовика VI короновать второго сына -- Людовика Молодого, после трагической гибели принца Филиппа. Важную роль в судьбе Сугерия сыграло и его назначение в сопровождающие принца Людовика Молодого. В 1137 году Людовик Молодой -- наследник французской короны -- сыграл свадьбу с Алиенорой Аквитанской в Бордо. Наследнику французской короны в его первом столь далеком и длительном путешествии, несомненно, пригодились советы и помощь многоопытного аббата Сен-Дени.

В тот год стояла страшная жара и сушь. Сугерий, будучи уже 56- летним, перед этой поездкой составил завещание. Но путешествие прошло благополучно, только по возвращении он уже не застал в живых своего царственного друга: король Людовик VI покинул этот мир 1 августа, когда свадебный кортеж был только на подступах к Пуатье.

Для Сугерия начался новый виток политической активности - он стал ближайшим советником молодого короля в противовес его матери королеве Аделаиде и двоюродному дяде Раулю I, графу де Вермандуа. Осенью 1137 г. вместе с Людовиком VII Сугерий совершил большое путешествие в Бургундию от Лангра до Оссера, чтобы принять клятву верности от местных вассалов; а весной следующего года с той же целью они отправились в Пуату. Осенью 1138 г. Людовик VII предпринял военную экспедицию в Пуату для подавления мятежа и осады замка Тальмон.

Однако в 1140 году Людовик VII заявил о желании стать независимым от отцовского советника и на должность королевского советника назначил Кадурка, что привело к снижению политического влияния Сугерия.

Сугерий никогда не занимал при дворе никакой официальной должности, он вроде бы и не подвергался опале - просто тихо отошел в тень и, время от времени выступая в роли миротворца, всего себя отдавал реорганизации и украшению аббатства.

После отстранения от королевского двора Сугерий занялся перестройкой главного собора, посвященного святому Дионисию. Так 9 июня был освящен новый нартекс, а 14 июля началось возведение перекрытий нартекса. Оно продолжалось без малого четыре года.

После завершения внешних работ в соборе (весна 1144 года) началось украшение интерьера: установка алтарей, укрепление первых витражей. В глубине хоров был возведен алтарь святых Мучеников - Дионисия, Рустика и Элевтера - из резного серого порфира, фронтальную сторону которого украсил золотой антепендиум, буквально покрытый множеством драгоценных камней: рубинов, сапфиров, топазов, гиацинтов; Сугерий даже вынудил своих знатных гостей отдать для этого алтаря камни из своих перстней и сам показал пример. В начале 1145 г. Сугерий специально пригласил знаменитых лотарингских ювелиров для изготовления большого золотого креста, работа над которым продлится более двух лет. Этот крест будет водружен позади главного алтаря и освящен папой Евгением III (1145- 1153) на Пасху 1147 г.

11 июня 1144 г. прошло освящение нового храма святого Дионисия, своим величием и красотой потрясшего современников. К сожалению, до нас мало что дошло из построек того времени - во второй половине XIII в. аббаты Эд и Матье предприняли новые переделки, исказившие первоначальный облик собора.

В 1147 году Сугерий был назначен регентом Франции на период Второго крестового похода. Это назначение Сугерий принял только по настоянию папы. Свой отказ от принятия регентства Сугерия мотивировал тем, что это будет слишком тяжелой ношей для старца, которым он является. В святую Субботу 19 апреля, Евгений III доверил Сугерию заботу об управлении государством в словах, совершенно недвусмысленных, возведя его в ранг апостолического викария, и подверг церковной анафеме всех возмутителей общественного порядка.

8 июня 1147 г. король Людовик VII вместе с матерью Аделаидой Савойской и огромной свитой посетил Сен-Дени. Как и его отец, Людовик Молодой принял знамя с алтаря св. Дионисия «по обычаю древних королей, когда они должны отправиться на войну или исполнить обет паломничества». Возможно, что именно тогда Сугерий рекомендовал Людовику VII в качестве капеллана и историографа монаха Одона († 1170), родом из деревни Дей, который был прежде приором Ла-Шапелль-Од и отличался дипломатическими способностями.

Но перед самым отъездом в августе 1147 г. король все-таки назначил своих регентов: Самсона де Мовуазен, архиепископа Реймсского (1140-1162), и Рауля, графа де Вермандуа (1119-1152). К счастью, Самсон, человек незаурядных духовных достоинств, всегда поддерживал с Сугерия хорошие отношения и теперь ради блага государства согласился действовать в подчинении. Граф Рауль был человеком более неудобным, но его назначение фактически аннулировалось фактом его отлучения от церкви, которое было снято лишь после смерти его первой жены, на Реймсском Синоде 21 марта 1148 г. Кроме того, в конце 1147 г. Сугерий мудро поручил воинственному и энергичному Раулю то, что тот больше всего любил, - он отправил графа на нормандскую границу в Жизор, чтобы привести замок в состояние обороны.

Регентство поставило перед Сугерия трудную задачу: защита Франции от посягательств ее многочисленных врагов, сохранение прав короны внутри страны и противостояние мятежникам, увеличение доходов от коронных доменов и регулярная денежная помощь, необходимая за морем королю Людовику VII, - то есть правосудие, порядок и мир. На период регентства Сугерий вынужден был покинуть Сен-Дени и прибыть в королевский дворец в Париже. В его трудах Сугерия поддерживал папа Евгений III, который буллой от 6 октября 1147 г. просил Сугерия сообщать ему о епископах, которые противятся помогать ему. Св. Бернар подкреплял Сугерия своим советом и влиянием, обращаясь к нему с почтением как к настоящему главе государства. Великие вассалы короны: Жоффруа V Плантагенет, граф Анжуйский и герцог Нормандский (1128-1151), и Этьен де Блуа, король Англии (1135-1154) и граф де Булонь, - вели с ним дружескую переписку, в которой выказывали глубокое почтение. Теодорих Эльзасский, граф Фландрский (1128-1168), раскрыл Сугерию происки королевского брата Робера и предлагал свою помощь вплоть до военной поддержки.

По наущению младшего брата французского короля Робера, графа де Дро и бывшего королевского канцлера Кадурка в стране распространялись слухи, порочившие Людовика VII, упрекавшие его в том, что он позорит жизнь и власть короля. Его обвиняли в ханжестве, малодушии, чрезмерной простоте; ему приписывали все неудачи войска на Востоке. С другой стороны, заговорщики пытались опорочить Сугерия в глазах короля, и отчасти им это удалось.

Пропаганда нарастала. Положение осложнилось еще более, когда Людовик VII объявил, что после Пасхи 3 апреля 1149 г. покидает Святую землю. Святой Бернар поддерживал Сугерия в противостоянии Роберу, графу де Дро и бывшему королевскому канцлеру Кадурку.

Опираясь на эту поддержку, 8 мая 1149 г. Сугерий созвал в Суассоне всех светских и духовных грандов королевства, начиная с архиепископа Реймсского и графа Фландрского. Государи выступили единодушно, выказав верность Людовику VII и этого оказалось достаточно, чтобы успокоить возмущение: Робер униженно смирился, отказался от своих планов и явно раскаялся; может быть, даже был как-то наказан. Во всяком случае, в письме к св. Бернару он обещал исправиться. Тогда же или вскоре после ассамблеи в Суассоне Сугерия и в народе, и во дворце стали называть «Отцом Отечества».

На обратном пути во Францию Людовик VII встретился с папой в Тускулуме 9 октября 1149 г. Евгений III постарался сгладить злословие и поднять авторитет Сугерия в глазах короля, которому посоветовал встречу с регентом с глазу на глаз. Людовик внял совету и приказал своему министру под большим секретом прибыть на встречу. Тайное свидание повернуло ситуацию в благоприятную для Сугерия сторону.

Как только король вернулся в Париж, Сугерий утратил власть. В самом конце года он еще раз выступил посредником между Людовиком VII и Жоффруа V Плантагенетом, который внезапно осадил королевский замок Монтрей-Беллэ, и убедил обоих искать пути к согласию, сумев уберечь Францию от новой войны.

Неудачная осада Антиохии и совершенно бесплодный, бесславный исход крестового похода потрясли Сугерия. В марте 1150 г. по его инициативе в Лане была созвана ассамблея знати для решения вопроса о помощи Антиохии и спасении Истинного креста. Новая ассамблея, проведенная в Шартре 7 мая, показала, что ни король, ни гранды не готовы выступить немедленно. Решение было перенесено на месяц. Но третья ассамблея состоялась только 15 июля в Компьене и потерпела полное фиаско: в момент истины Сугерий остался в одиночестве.

В конце лета Сугерий решил предпринять паломничество к могиле св. Мартина Турского. Проделав долгий и трудный путь до Тура и обратно в Сен-Дени, 70-летний аббат слег в лихорадке. Три месяца Сугерий провел в постели, при улучшениях самочувствия постоянно возвращаясь к делам: писал письма, занимался реформированием аббатства Сен-Корней-де- Компьень, подбирал претендентов на епископские кафедры в Аррасе и Лане, принимал бесконечных посетителей. Уже, будучи совсем больным, он вмешался в ссору Людовика VII с его братом Генрихом, епископом Бовэ (1144-1162, † 1175), и просил последнего подчиниться воле короля. В прощальном письме к Людовику VII, поручая короля и Францию Богу, а Сен- Дени - королю, он написал: «Это письмо у себя навсегда сохраните, так как меня - не сможете...».

Понимая, что ему осталось немного времени, Сугерий приказал призвать своих друзей - епископов Суассона, Нуайона и Санлиса - и поручил им заботу о своей душе и своем теле. Аббат Сугерий скончался в субботу 13 января 1151 г., в праздник Богоявления, в своей келье в Сен-Дени, на 71-м году жизни и 29-м году своего пребывания в должности аббата. Он был похоронен в цистерцианском монастыре Барбо с большой торжественностью, в присутствии шести епископов и множества аббатов и короля Людовика VII.

Согласно преданию, Сугерий еще раз вернулся в свой любимый Сен- Дени - через сто лет после смерти: в 1259 г. аббат Матье де Вандом приказал перенести его тело и поместить в толщу стены южного трансепта собора; снаружи осталась лишь простая надпись: Hic jacet Sugerius abbas (Здесь лежит аббат Сугерий).

Аббат Сугерий был одним из самых образованных людей своего времени. Теолог, историк, советник, регент французского короля Людовика VII, помимо философских сочинений, он написал трактат по эстетике христианской архитектуры, в котором обосновал символическое значение многих элементов архитектурной композиции, в том числе витражей и стрельчатой арки.

1.3 Влияние идей Аббата Сугерия на становление французской готики

14 июля 1140 года считается днем рождения готической архитектуры. Именно в этот день начались работы направленные на реконструкцию хора церкви в бенедиктинском монастыре Сен-Дени, которые начались с инициативы аббата Сугерия.

Эту церковь признали, и до сих пор признают, вершиной художественного мастерства, в котором гармонично объединились элементы и мотивы архитектуры, считающиеся в настоящее время признаками готического искусства. Именно эта церковь считается истоком нового для того времени архитектурного стиля -- готики.

Формированию нового видения соборного строительства предшествовал долгий период трансформации не только духовного, но и социального и политического аспектов общества того времени. Немалую роль в признании церкви Сен-Дени в мировом масштабе отводят и аббату Сугерия, который был главой аббатства и инициировал строительные работы.

Повышение статуса и значимости как церкви, так и самого аббатства, сыграл ряд внешних факторов, из которых складывалось развитие общества Средних веков. Историки выделяет два условия, которые способствовали этому:

Активное развитие торговли на севере Франции вело к накоплению богатства аббатством;

Укрепление королевской власти в подконтрольных ей доменах.

Считается, что для укрепления королевской власти немалую роль сыграл и Сугерия, который был знаком с королем Людовиком VI.

Эта церковь не только стала центром монастыря и его земельных владений, но и сыграла ключевую роль в утверждении французской монархии.

Однако и сама архитектура обновленной церкви получило мировое признание благодаря использованию последних достижений архитектуры Средних веков. Именно в королевских доменах с центром в Париже стали формироваться новые направления в архитектуре, нигде ранее не применявшиеся. Поэтому обновленную церковь Сен-Дени следует рассматривать как объект, который сумел отразить лучшие архитектурные новшества, что позволяет говорить о церкви, не как об оригинальном образце готической архитектуры, но как о катализаторе её развития.

Участие Сугерия в судьбе королевской власти во Франции позволяет считать аббатство Сен-Дени причастной к укреплению власти монархов, что также нашло свое отражение в архитектурном выражении нового облика церкви.

Первая заключалась в возрождении старинных традиций, благодаря чему французские короли могли утвердиться в качестве прямых потомков законной королевской династии и зарекомендовать себя достойными этого наследия. Выражается это в том, что в начале 12 века французские короли по сравнению с другими монархами играли довольно скромную роль в политической жизни. Более того, их наследственные земли со всех сторон были окружены территориями, принадлежавшими более могущественным французским властителям.

Однако от всех этих феодалов французские монархи отличались своими грандиозными амбициями: они претендовали на господство над всей Францией, ссылаясь на свою причастность к наследию императорской власти Карла Великого, который был коронован в Сен-Дени в 754 году как король франков. Здесь же позднее был погребен внук Карла Великого, император Карл Лысый. О том, насколько важным являлось поддержание традиции Каролингов, свидетельствует решение аббата Сугерия начать реконструкцию Сен-Дени с восстановления памятника Карлу Лысому. Здесь хоронили не только франкских королей и представителей династии Меровингов, в Сен-Дени расположилась также гробница святого Дионисия (Дени), покровителя Франции. В Средние века этого легендарного первого епископа Парижа путали с Дионисием Ареопагитом, учеником апостола Павла, которому приписывались чрезвычайно важные в христианской традиции сочинения Псевдо-Дионисия (созданные, вероятно, в Сирии около 500 г. н.э.). В этих влиятельных трудах получила развитие теория небесных иерархий, согласно которой король являлся представителем Бога на земле.

Для сторонников этой теории восстановление монархической власти было не самоцелью, а частью божественного плана Спасения, важное место в котором отводилось французским королям. О том, до какой степени тесно были связаны между собой французская монархия и священная традиция, свидетельствует тот факт, что во время освящения новой церкви Сугерия Людовик VII собственноручно перенес мощи святого Дионисия из старой крипты в место, отведенное для них на верхнем ярусе хора.

Вторая стратегия состояла в пропаганде новых идей, направленных на искоренение памяти о событиях недавнего прошлого. Иными словами, новое (как в политике, так и в архитектуре) рассматривалось, как средство оценить по достоинству и возродить старое. Готическая архитектура в том виде, в каком она зародилась в аббатстве Сен-Дени, была призвана выразить эту идею наглядно и осязаемо.

Формулируя свои эстетические принципы, Сугерий опирался на учение о свете и эманации, автором которого был его покровитель, святой Дени. Сугерий и его современники считали, что святой Дени (великомученик, принесший во Францию христианство) и Дионисий Ареопагит (ученик святого Павла) -- это одно и то же лицо (Деян. 17, 34). В аббатстве, построенном на предполагаемом месте захоронения святого Дени, хранились греческие копии философских трудов Дионисия. Позднее было установлено, что эти книги принадлежат перу анонимного автора, которого назвали Псевдо-Дионисием. Псевдо-Дионисий жил в V веке, был неоплатоником, учеником, если не Прокла, то его наследника Дамаския -- одного из последних предводителей афинской платонической школы. Потом Псевдо-Дионисий принял христианство.

Работы Псевдо-Дионисия, которые являются одновременно христианскими и неоплатоническими, следует отнести к числу наиболее мистических писаний. В его работе "O божественных именах" речь идет о невыразимой, несущей свет природе, Божества. А в "Небесной Иерархии" описываются гармоничная эманационная структура творения, триединство Бога и последовательное продвижение от "божественных принципов" по девятиступенчатой иерархии ангелов. Для Псевдо-Дионисия, как и для святого Августина, число неотделимо от природы, как от высших, так, и от низших уровней бытия. Убеждения обоих философов основывались на пифагорейских и платонических принципах.

Теология Псевдо-Дионисия, по сути своей, представляет собой послание о свете, поскольку Бога и мистическую иерархию он описывает в категориях света. Он отождествляет Бога со светом и «Добром» -- словом, которое обозначает "вершину Божественности", и которое Платон часто использовал в качестве определения Абсолюта. По Псевдо-Дионисию, Бог как Добро есть "Архетипический Свет, стоящий выше любого другого света". Он "дает свет всему, что может его принять… и он есть мера всех существ и их Принципа вечности, число, порядок и единение".

Эта цитата относится ко всем основным элементам теологии Сугерия:

Бог, как свет, являющийся источником всего;

Божественная эманация от абстракции к более плотной форме;

Число, порядок и мера, как источник всего творения.

Именно эти принципы послужили в качестве философской модели форм Сен-Дени и всех последующих готических соборов. Именно готическая церковь превратилась, прежде всего, после нововведений Сугерия, в выражение этой светлой философии пропорций.

Сугерий верил, что божественная эманация концентрируется в драгоценных камнях и металлах. Поэтому он привлек искусных мастеровых к заполнению пространства вокруг алтаря предметами, сделанными из этих материалов. Собор стал напоминать описание, данное святым Иоанном Новому Иерусалиму.

Сугерий, оставивший подробное описание перестройки церкви, начертал на главных дверях храма несколько предложений, в которых описывал свои достижения. В своем посвящении аббат Сен-Дени указал путь возвращения человека к божественному свету, а образ новой церкви может служить орудием такого преображения.

Реконструкция церкви шла постепенно. Первым шагом было обновление вестверка. Было добавлено три новых портала, которые облегчили прихожанам доступ в старую церковь. Также добавление новых порталов помогло замаскировать несколько капелл на верхних ярусах, стены которых выступали за плоскость стены. Нартекс нового фасада оснастили пучками толстых колонн и сводами нового типа с перекрещивающимися нервюрами. Зубчатые стены, которые венчали фасад, подчеркивался контрфорсами. Все это делало новую церковь динамичной и пластичной, и отражала текущую символику. Новый подход в архитектуре позволил подчеркнуть светское могущество аббатства и торжество монархии. А богатый скульптурный декор порталов, бронзовые ворота, сохраненные по распоряжению Сугерия от старого здания, пояснительные надписи и постоянно повторяющийся на стене фасада мотив цифры три превращают этот вестверк в символическое преддверие Небесного Иерусалима.

Реставрация хора церкви началась еще до окончания реставрации самой церкви и было завершено в 1144 году. При этом обновленный хор не имел ярко выраженной символики, как фасад церкви. Однако в 1231 году верхний ярус хора пришлось переделывать, так как появилась угроза его обрушения, что связывают с очень тонкой филигранной работой.

В деамбулатории с изящными колоннами, на которых покоятся массивные своды, плоскости стен почти неразличимы. Но контрасту область, в которой расположены доходящие почти до пола окна, просторна и залита светом. Вместо принятого ранее простого обхода в новой церкви Сен-Дени использован деамбулаторий с двойной аркадой, отделенный от боковых нефов элегантными монолитными колоннами, которые принимают на себя тяжесть нервюрных сводов с таким изяществом, словно те вовсе не имеют веса. Своды внешней аркады объединены со сводами капелл, в результате чего создается единое, нерасчлененное пространство. Следует отметить, что архитектурные приемы (бургундская стрельчатая арка, нормандский нервюрный свод) не были новыми для Средних веков, но их сочетание отражало новый подход к архитектурным решениям.

При совместной работе Сугерия и архитекторы был выполнен санктуарий, ставший достойным венцом всего поразительного по своей красоте строения. Хор обновленной церкви равно потрясал воображение и простого, необразованного прихожанина, и аббата, способного дать этому санктуарию утонченную аллегорическую интерпретацию. Тот факт, что для возведения нового хора (примыкавшего к старому центральному нефу, который был сохранен в неприкосновенности, ибо, согласно преданию, был освящен самим Христом) аббат Сугерий намеревался привезти из Рима античные колонны, позволяет нам увидеть истоки готической архитектуры

Стиля, который, по общему мнению, является новаторским и неклассическим, - в новом свете, а именно как попытку возрождения старинных традиций. В то же время новый хор и фасад придавали историческому нефу современное звучание. В соответствии с политической стратегией старое и новое укрепляли и поддерживали друг друга и, по мнению аббата Сугерия образовали целое, что по величию превосходило составные части.

Теоретическим основанием и практическим руководством разработанных Сугерия планов реконструкции церкви служили классические теории риторики. Разнообразие -- одно из классическим достоинств оратора.

В плане Сугерия разнообразие нашло отражение в характере конструктивных частей здания. Косвенным подтверждением этого служит, различный стиль исполнения крипта и расположенным над ним хор. Второе понятие риторики

Подражание также нашло выражение в реконструкции церкви, произведенным под руководством Сугерия. В данном случае таким образцом послужил старый центральный неф Сен-Дени с украшающими его колоннами. При этом качество нового творения оценивалось на основе достоинств старого.

Готическая архитектура церкви Сен-Дени представляла собой не просто усовершенствованный образец романского стиля. Скорее, это был плод смелой попытки развить новое направление в архитектуре на основе критического изучения прошлого. Несомненно, предпосылкой для возникновения этого нового стиля явились архитектурные новшества 30-х годов 12 века. Однако именно в аббатстве Сен-Дени, которое играло особую роль в судьбе французских королей и во главе которого стоял образованный, умный и энергичный аббат Сугерий, все эти предпосылки, наконец, обрели почву, необходимую для решающего шага к зарождению готического стиля.

Подводя итог данной главе можно сделать вывод о том, что признание готики, как стиля архитектурного искусства происходило в непростое время для Франции, считающейся его родиной.

Власть монарха в доменах феодалов носит номинальный характер, и требуются решительные шаги для её укрепления. Таким шагом стало поднятие флага святого Дионисия в аббатстве Сен-Дени. Многие историки приписывают авторство этой идеи аббату Сугерии, который в то время управлял аббатством. Именно это мероприятие способствовало формированию национальной армии, которая должна была противостоять коалиции германского и английского королей.

Участие Сугерия в политической жизни Франции позволило поднять аббатство на новый уровень.

При реконструкции церкви аббатства Сугерий использовал все новые достижения архитектуры своего времени, что позволило создать уникальный шедевр политического и общественного значения.

Таким образом, значимость Сугерия -- аббата Сен-Дени, -- и положение самого аббатства в жизни Франции послужили основанием зарождения нового стиля в архитектуре.

ГЛАВА 2. ГО ТИЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА ВО ФРАНЦИИ

2.1 З арождение готики. История стиля

Понятие «готический стиль» впервые стало применяться в эпоху Возрождения. Тогда это слово было синонимом слова «варварский» и противопоставлялось «римскому» стилю, который считался максимально возвышенным и строго следовал всем античным традициям. Данные представления были пересмотрены только в XIX в., когда эпоха Средневековья перестала казаться «темными веками». В истории искусства принято выделять раннюю, высокую и позднюю готику.

Готика как направление в искусстве получила свое развитие в тех странах, где были сильны позиции католической церкви. Именно под ее влиянием в культуру проникали различные феодально-церковные веяния.

Готике предшествовал романский стиль. Он зародился на Севере Франции в начале XII в. и достиг своего расцвета ко второй половине следующего столетия.

Именно начало XII в. стало временем активного развития культуры и архитектуры на территории Франции. Облик городов стал меняться, множество старых церковных сооружений сгорели и на их месте выросли новые, которые были совершенно не похожи на прежние. Именно в то время, когда началось столкновение различных мировоззрений, стало зарождаться готическое искусство. Именно по этой причине в следующем столетии были построены наиболее значительные памятники готической архитектуры. Этот стиль постепенно перерождался и просуществовал в архитектуре и искусстве в разных вариантах практически сто лет.

Высшим выражением готики можно называть готические соборы.

В отличие от романского периода, теперь центрами всех сфер жизни стали города, а не монастыри. Теперь они использовались не только для осуществления богослужений, но и для защиты жителей города (необходимо было уместить все населения). Также перед соборами достаточно часто можно было увидеть выступления проповедников, диспуты между профессорами и студентами. Также здесь достаточно часто проводились театрализованные и религиозные представления. Строительством городских соборов стали заниматься профессиональные строители.

Архитектура соборов, по сути, стала общим делом горожан, а потому она вместила в себя практически все черты идеологии Средневековья.

Мы можем говорить о том, что готический стиль является завершением развития средневекового искусства по всей Европе. Готика характеризуется символично-аллегорическим типом мышления и условным художественным языком. Из романского стиля готика позаимствовала то, что главенствовать в системе искусств стала архитектура. Значительную роль в готическом искусстве играло строительство соборов, которые стали высшими образцами синтеза сразу нескольких областей искусства, таких как живопись, архитектура и скульптура. Значительное пространство внутри собора, вертикальные башни и своды, динамичные ритмы архитектуры цветное оформление витражей могли вызывать у верующих различные чувства, но при этом не оставляли равнодушными.

Развитие готического искусства стало отражением изменений в культуре общества в целом, например, стали формироваться централизованные государства, возрастали и укреплялись города, светские силы стали играть все более важную роль, так же как торговые, ремесленные и придворно-рыцарские сообщества.

По мере того, как развивалось общественное сознание, техника и ремесла, устои религиозно-догматического мировоззрения религиозного человека становились все более слабыми, а потому значительно расширились возможности для познания реальности и эстетического осмысления. Новые архитектурные системы и типаж тоже раскрывались достаточно плотно. Достаточно быстро развивалось градостроительство и архитектура гражданских строений.

В состав городских архитектурных ансамблей достаточно часто входили здания (светские и культурные), различные укрепления, мосты и даже колодцы. Основную городскую площадь достаточно часто застраивали домами с аркадами, а на первых этажах располагались лавки и складские помещения. От площадей расходились несколько (как правило, три) улицы, на которых располагались, одно-, двух- и трехэтажные дома с высокими фронтонами. Как правило, вокруг города строилась крепостная стена с богато декорированными башнями. Замки постепенно становились сложными комплексами крепостей, дворцов и других сооружений. Как правило, в центре города над застройкой господствовал собор, который превращался в средоточие жизни жителей города. В нем устраивали богослужения, диспуты, городские собрания, разыгрывали мистерии по праздникам. Собор становился сводом знаний и символизировал Вселенную. При этом его художественный строй всегда сочетал в себе торжественность, динамику, различные пластические мотивы и при этом был строго иерархически структурирован. Он выражал не только идею средневековой иерархии в обществе и власти божественного над человеческим, но и стремительно растущее человеческое самосознание.

Подобные документы

Понятие культуры и ее место в жизни общества. Искусство и отдельные его аспекты как предмет научного исследования. Особенности Готики Франции. Функции культуры по отношению к обществу. Развитие искусства Готики. План собора в Реймсе (Франция) 1211-1311 г.

реферат , добавлен 06.01.2011


Значение и символизм готики - периода в развитии средневекового искусства на территории Западной, Центральной и части Восточной Европы, пришедшего на смену романскому стилю. Особенности архитектурного стиля. Развитие жанра портрета. Готическая мода.

презентация , добавлен 24.03.2014


Стиль архитектурных сооружений. Готическая архитектура и скульптура. Готика в России, Польше и Украине. Восприятие и влияние готики. Наиболее известные архитектурные памятники. Переход от романской живописи к готической. Формы и традиции готики.

презентация , добавлен 21.10.2013


Зарождение и развитие романского стиля. Особенности архитектуры соборов, монастырей. Развитие живописи, главные мастерские романской Италии. Примеры выдающихся образцов романского зодчества во Франции и Германии. Развитие и распространение готики.

курсовая работа , добавлен 26.01.2012


История готики, известной своеобразной мрачной, строгой и холодной красотой. Готический стиль, в основном проявившийся в архитектуре храмов, соборов, церквей, монастырей. Каркасная система готической архитектуры. Скульптурный орнамент в эпоху готики.

презентация , добавлен 14.04.2016


Приход готического стиля на смену романскому в XII-XV веках. Эволюция стиля: ранняя готика, период расцвета и поздняя готика. Архитектура храмов, соборов, церквей и монастырей. Система аркбутанов и контрфорсов. Распределение нагрузки. Готические своды.

реферат , добавлен 30.01.2011


История возникновения готики, исследование ее парадоксальных особенностей в пространственных видах искусства. Ознакомление с маньеризмом - художественным течением в европейской культуре XVI века. Его специфика и наиболее известные представители.

реферат , добавлен 01.07.2011


Понятие и отличительные свойства готики как периода в развитии средневекового искусства, охватывавшего почти все области культуры и развивавшийся на территории Европы с XII по XV век. Наиболее известные шедевры архитектуры, выполненные в данном стиле.

презентация , добавлен 18.02.2015


Эстетика и философия готики в скульптуре, живописи, книжной миниатюре, витраже, фреске. Тезис о примате сверхчувственной идеи, воплощаемой в чувственных формах, о возвышении души в запредельный мир сверхчувственной красоты, ведущем к постижению божества.

курсовая работа , добавлен 17.12.2015


"Интернациональная готика" была последней данью унифицирующим тенденциям средневекового искусства, с его господством канонов и твердо установленных правил. Космополитизму готики противостояли также реалистические тенденции в искусстве европейских стран.

Для аббата не было сомнений в том, что обычный свет — это данный нам в ощущениях символ умопостигаемого (то есть чувственно не ощутимого) света Божественного, что, попадая под лучи солнца, мы получаем и шанс оказаться в струях Небесного блага. Однако храм не пляж, просто солнечных лучей здесь мало. Энергию светила, чтобы воздействовать на прихожан, надо преобразовать и концентрировать. Прежде всего, для этого как нельзя лучше подходят золото и драгоценные камни, не зря же из них выложены стены Небесного Иерусалима. Сугерий упорно защищал право храма на роскошь, столь яростно оспариваемое святым Бернаром, сторонником идеи обязательного отказа от богатства в монастырях. При аббате Сугерии в Сен-Дени ювелирам всегда находилась работа. Алтарь, распятие на алтаре — все, по мысли настоятеля, должно было сверкать, отражать и излучать, заполнять пространство радостным светом, давая знать о присутствии тут же иных, незримых излучений. И вовсе не о личном богатстве думал этот монах, когда, пригласив к совместной молитве очередного аристократа, с показным благочестием снимал с руки и жертвовал на украшение храма драгоценный перстень, побуждая состоятельного гостя поступить также: учение Дионисия о Божественном свете, в том числе отражаемом блеском ювелирных изделий, явно не давало ему покоя еще со времен службы в монастырской библиотеке.

Однако даже всей площади золота и драгоценных камней алтаря было недостаточно, чтобы храм по-настоящему купался в свете, и у амбициозного аббата родился фантастический замысел: заменить каменные стены панелями из света. Технологии уже существовали. Где-то умели варить цветные стекла, где-то применялись стрельчатые арки, а в романских соборах использовались нервюрные своды. Оставалось найти мастеров, способных соединить все это вместе. Так в перестроенной алтарной части собора Сен-Дени появились конструкции, где вместо стен разместились грандиозные картины из стекла — витражи. Впрочем, называть их картинами не совсем справедливо. Главное было не в том, что изображено, а в обильных потоках света, льющихся сквозь прозрачные преграды, принимающих формы священных сюжетов и свидетельствующих о вечно присутствующем здесь же Божественном благе, Истинном свете, к которому можно прийти, воспарив душой, мистически поднявшись по спущенному с Небес лучу.

Стало быть, благодаря тому, что тексты неизвестного христианинанео платоника, так красиво и убедительно рассказавшего о незримом Божественном свете, подписали именем святого Дионисия, а настоятель аббатства Святого Дионисия, оказавшись человеком очень образованным и обладающим незаурядной энергией и выдающимися организаторскими способностями, увлекся этой теологической доктриной, новый стиль обрел столь узнаваемые ныне черты.

Как и искусство античной Греции, готика легко делится на раннюю, высокую и позднюю. Эта последняя подарила нам еще несколько специальных терминов. Например, есть «интернациональная готика». О ней, как правило, говорят только применительно к живописи. Зато словосочетание «перпендикулярная готика» относится исключительно к архитектуре. Речь идет об английских постройках, планы, фасады и — особенно — оконные переплеты которых избегали, насколько это возможно в изысканную эпоху позднего Средневековья, сложных кривых линий и более или менее точно укладывались в прямоугольные «матрицы» (что вовсе не мешало существованию в тех же помещениях веерных сводов с феерическим переплетением уже ничего не поддерживающих нервюр). Французы же через несколько столетий после аббата Сугерия создали готику «пламенеющую». Название пошло от характерных деталей декора в окнах-розах, напоминающих колеблемое ветром пламя свечи.

Яркий портрет аббата Сугерия создает историк искусства Эрвин Панофский, автор книги “Готическая архитектура и схоластика” (1951), увлекательно повествующей о взаимоотношениях между средневековым искусством, философией и теологией. В большинстве своих трудов Панофский стремится представить историю искусства как составную часть истории научной мысли. С этих позиций подходит он и к аббату Сугерию. И все же в книге, посвященной Сугерию, Панофскому удается воскресить уникальную личность настоятеля Сен-Дени: “Пламенный патриот и рачительный хозяин; несколько склонный к напыщенным речам и влюбленный в пышное великолепие, но практичный и основательный в житейских делах и умеренный в личных привычках; трудолюбивый и общительный, добродушный и здраво- мыслящий, тщеславный, остроумный и неукротимо жизнерадостный”, Сугерий, несомненно, умел наслаждаться жизнью и был обостренно восприимчив к прелести и блеску красивых вещей.

Все эти черты и в особенности любовь к красивым вещам резко отличали Сугерия от другой выдающейся личности того времени - святого Бернара Клервоского (1090 - 1153). Этот великий цистерцианский аббат, страстный полемист и самый могущественный и влиятельный монах 12 столетия, утверждал необходимость строжайшей дисциплины в монастырской жизни и крайнего самоограничения монахов во всем, что касается личных удобств, питания и сна. Исполненный миссионерского рвения, святой Бернар энергично вмешивался всюду, где, по его мнению, монастырской жизни, литургической практике или религиозным воззрениям недоставало строгости или сосредоточенности на главной цели. Предельно сурово он выступал также против всякого отклонения от ортодоксальных позиций в теологии.

Что касается аббата Сугерия, то он ценил дисциплину и скромность, но был настроен решительно против таких “монашеских добродетелей”, как униженное смирение и аскетизм. Однако сбрасывать со счетов мнение Бернара по поводу Сен-Дени Сугерий не мог, так как под влиянием могущественного цистерцианца находился сам папа. От внимания святого Бернара не могло ускользнуть, что временами в аббатстве Сен-Дени, так тесно связанном с французской монархией, творится “недолжное”: “Без колебаний и непритворно воздают они кесарю кесарево. Но далеко не столь добросовестно воздают они Богу Богово”. Предположительно в 1127 году, на шестой год пребывания Сугерия в должности настоятеля, Бернар поздравил своего более близкого мирским делам собрата с успешным “проведением реформы” в аббатстве Сен-Дени. Однако, как замечает Панофский, “эта “реформа” не только не ослабила политическое влияние аббатства, но и обеспечила Сен-Дени независимость, престиж и благосостояние, которые позволили Сугерию укрепить и легализовать традиционные связи этого аббатства с французской короной”. Так почему же святой Бернар относился к положению дел в Сен-Дени более терпимо, нежели в других монастырях, не соответствовавших его суровым стандартам? Что заставляло его обращаться с аббатом Сугерием гораздо более уважительно, чем со всеми теми, чьи взгляды также вызывали у него недовольство? Панофский приходит к выводу, что между этими двумя потенциальными противниками существовало некое молчаливое соглашение: “Понимая, сколько вреда они могли бы нанести друг другу, оказавшись врагами, королевский советник [...] и величайший духовный вождь Европы, наставлявший самого папу, решили стать друзьями”.

Тем не менее аббата Сугерия и святого Бернара разделяло скрытое противостояние, проявившееся, в частности, в характере нововведений в аббатстве Сен-Дени. Сугерий питал страстную любовь к священным изображениям и всевозможным украшениям церковного интерьера, к золоту, эмали и драгоценным камням, вообще ко всему блестящему и сверкающему; особое же восхищение вызывали у него витражи. Бернар, напротив, осуждал подобные украшения - не потому, что был невосприимчив к их очарованию, но потому, что такие вещи, по его мнению, отвлекали от благочестивых размышлений и молитв. В результате строители цистерцианских монастырей и церквей, в изобилии возводившихся по всей Европе в 12 - 13 веках, должны были придерживаться стиля, который предписывала аскетичная эстетика святого Бернара с ее многочисленными правилами и ограничениями. Тем не менее набиравший силу орден цистерцианцев сыграл важную роль в распространении готического искусства по Европе: он широко заимствовал технические новшества, отличавшие конструктивные принципы готики, да и сам по себе был не чужд инноваций (например, в области методов гидротехники, развивавшихся в монастырях, которые располагались в отдаленных от населенных пунктов долинах).

Пьер Абеляр

Чтобы опровергнуть мнение о том, будто в эпоху Средневековья люди были лишены отчетливо выраженной индивидуальности, мы решили включить в этот панорамный обзор средневековой культуры краткое повествование о другом современнике аббата Сугерия - человеке, который также был не в ладах со святым Бернаром и даже вступил с ним в открытый конфликт. Речь пойдет о философе Пьере Абеляре(1079-1142).

Йозеф Пипер в книге “Схоластика” - увлекательном и красочном введении в предмет средневековой философии - рисует следующий эскизный портрет этого ученого. “Пьер Абеляр... еще мальчиком начал посещать знаменитую философскую школу Росцелина. Когда он приехал в Париж, ему едва исполнилось двадцать; проучившись еще два или три года, он открыл собственную философскую школу, поначалу размещавшуюся в пригороде. В двадцать девять лет, благодаря своим успехам на поприще преподавания, он перенес школу в пределы городской черты - в район, где ныне находится университетский квартал. В 1115 году Абеляр уже возглавил кафедральную школу Нотр-Дам - а ведь ему тогда было всего тридцать пять лет! Вскоре после этого он встретился с Элоизой. В автобиографической “Истории моих бедствий” (“Historia calamitatum”) Абеляр сам повествует о том, как, поддавшись скорее чувственной страсти, нежели любви, соблазнил эту девушку, свою ученицу. Когда Элоиза родила от него ребенка, они тайно обвенчались”. Продолжение этой истории трагично. Опекун Элоизы жестоко отомстил Абеляру: тот перенес жестокие побои и был кастрирован. В результате карьера этого прославленного и авторитетного профессора оборвалась, и Абеляру пришлось искать убежище в монастыре. Его приняло аббатство Сен-Дени. Но знаменитая любовная история, проследить которую во всех подробностях здесь мы не можем, на этом не оборвалась. Элоиза также удалилась в монастырь, но письма, которыми она обменивалась с Абеляром на протяжении многих лет, свидетельствуют о том, что бывших возлюбленных до конца дней связывала тесная духовная дружба.

В лице Абеляра перед нами предстает один из первых ученых нового типа - профессиональный мыслитель, или работник умственного труда. Этот тип начал складываться одновременно с возрождением городов в 12 веке. Поначалу характерным представителем его был школьный учитель, а затем, с 13 века, - университетский профессор. Итальянский ученый Джованни Сантини пишет в своем исследовании, посвященном раннему периоду деятельности Моденского университета (одного из первых итальянских университетов, основанного в конце 12 столетия): “Предпосылкой возникновения “интеллигента” как нового социального типа стало разделение труда в городах - точно так же, как предпосылкой развития университетов являлась общая культурная среда, в которой возникали, процветали и могли вести между собой свободные диспуты эти новоявленные “соборы науки”.

Абеляр сыграл важную роль в развитии Парижа как центра оживленных философских и теологических диспутов. Средневековые ученые получали здесь массу возможностей оттачивать клинки своего интеллекта. Но наиболее ярким и красноречивым оратором той эпохи оставался сам Абеляр. Он участвовал в ежегодных диспутах на тему универсалий - одной из главных проблем средневековой философии, а благодаря своему диалектическому сочинению “Да и нет” (“Sic et non”) вошел, наряду с Иоанном Скотом Эриугеной (9 в.), Ланфранком (11 в.) и Ансельмом Кентерберийским (11 в.), в число основоположников схоластического метода. Метод схоластики - господствующей формы мышления и рассуждения в средневековой философии и теологии - включал в себя длительный процесс выдвижения аргументов и контраргументов (sic et non), приводящий в конце концов к финальному “определению”. Таким образом, Абеляр в числе прочих мыслителей заложил фундамент тех “соборов идей”, которым предстояло возникнуть в эпоху развитой схоластики, - подобно тому, как аббат Сугерий, реконструировав монастырскую церковь, заложил краеугольный камень всех будущих готических соборов. Впрочем, как мы уже отмечали в связи с работой Панофского “Готическая архитектура и схоластика”, подобные параллели иногда проводятся слишком поспешно и зачастую не выдерживают более тщательного анализа.

Философию Абеляра, сложившуюся под мощным влиянием логики как самостоятельной философской дисциплины, в свете ее критических, антидоктринальных тенденций можно представить как своеобразную раннюю попытку Просвещения. В центре внимания Абеляра нередко оказываются не столько теологические, сколько человеческие проблемы. Например, рассматривая вопросы этики, Абеляр подчеркивает, что нельзя считать грехом проступок, совершенный без сознательного злого умысла. Следуя велениям своего рассудка, мы можем и заблуждаться, но на одном лишь этом основании еще не несем вины: ведь мы руководствовались верой в то, что творим добро.

По крайне насущному в ту эпоху вопросу об отношениях между верой и разумом Абеляр занял явно прогрессивную позицию, заявив, что вера должна основываться лишь на свободном от предрассудков разумном понимании. Иными словами, Абеляр был ранним представителем городской интеллигенции, принимавшим на веру большинство догматов христианской церкви, но обладавшим при этом свободным и пытливым умом.

Бродский А.М.
Российский миф о либеральном Западе в романе Ф.М. Достоевского «Бесы».

Сегодня вряд ли многие будут отрицать, что творчество Ф.М. Достоевского является неким водоразделом в русской литературе. И связано это не только с выдающимися художественными достоинствами и своеобразием поэтики Достоевского, но и с его вовлеченностью в те огромные политические изменения, которые предопределили развитие России на полтора столетия вперед. А самым политизированным романом Достоевского, несомненно, являются «Бесы».

Надо сказать, что Федор Михайлович в юности был не вполне чужд революционных политических теорий и тайно закупленных печатных станков, которые, как показала дальнейшая история, имеют тенденцию превращаться из коллективного агитатора в коллективного организатора. И нет никаких оснований полагать, что в зрелые годы политико-идеологическая компонента его мировосприятия, изменив направление, уменьшилась по модулю. Сам факт наличия идеологического хребта в сюжете «Бесов» ни у кого не вызывает сомнений, но конкретизация этой идеологии вызывает столь яростные споры, что характеризуют они скорее политические пристрастия спорщиков, чем самого Федора Михайловича.

Несмотря на это, а возможно и благодаря этому, различные интерпретации творчества Достоевского и сегодня являются основой для рассмотрения взаимодействия России и Запада. Более того, они продолжают активно влиять на международную политику, а роман «Бесы», кроме того, является основой для внутрицивилизационного осмысления гражданской войны, которая, по мнению многих, идет в России до сих пор. Между тем вопрос о том, что именно автор вкладывал в сюжет этого романа, является далеко не праздным и позволяет по-новому взглянуть и на столкновение цивилизаций Хантингтона, и на ту чисто-художественную форму, в которую Федор Михайлович облек свое политическое мировоззрение.
Но, прежде всего следует отметить, что попытки представить героев Достоевского фигурками на шахматной доске политической идеологии очень быстро вступают в конфликт с художественной независимостью героев текста от автора текста, на которую обратил внимание Бахтин. Напротив, именно эта Бахтинская «свобода воли» героев и полифония романа, позволяют сделать идеологический каркас романа настолько прочным, как и гибким. В частности, именно то, что эта полифония может сломать любой идеологический каркас изначального замысла, позволило автору не бояться схематичности романа, а текстуальная свобода героев и их пространственная конфликтность, описанная Бахтиным, оказывается идеально вписанной в этот идеологический каркас и даже усиливает его. Что неудивительно, если учесть, что этим идеологическим каркасом, основной идеей не только «Бесов», но и всего зрелого творчества Федора Михайловича, оказывается исследование столкновения различных пониманий свободы в России и в Западной Европе.
Понять это столкновение можно, только если идеологически вернуться на 150 лет назад, когда «русский» означало «православный» и такие же, как молодой Достоевский, члены тайных обществ еще «веровали, что римский католицизм уже не есть христианство; но утверждали, что Рим провозгласил Христа, поддавшегося на третье дьяволово искушение, и что, возвестив всему свету, что Христос без царства земного на земле устоять не может, католичество тем самым провозгласило антихриста и тем погубило весь западный мир». Причем особое значение этому голосу в романе «Бесы» придает то, что именно он лег в основу поэмы Ивана Карамазова «Великий Инквизитор». И то, что эти голоса звучат в унисон в различных романах и возвещают веру, или вернее идеологию Николая Ставрогина и Ивана Карамазова, то есть героев, чья жизнь отображает критически важный жизненный опыт автора романов, заставляет предположить, что они являются голосом самого Достоевского. А то, что эта весьма знакомая нам сегодня идеология в обоих романах противопоставлена не только славянофильству, но и вере в Бога, в реального, живого Христа, заставляет по другому взглянуть на «Проблемы творчества Достоевского», предположив, что именно эту идеологию и ломает полифония в романах Достоевского. Очевидно, что и «свобода воли» героев Достоевского, и «слом структуры европейского романа» были не случайностью, не результатом тех или иных комплексов в подсознании Достоевского и даже не следствием тех или иных детских травм, а были плодом его сознательных усилий и той Веры, которую он обрел, раскаявшись, в том числе и в тех целях, которые преследовал, публично читая письмо Белинского к Гоголю. Не зря же Достоевский скажет впоследствии, что «Государство только защищалось, осудив нас», даже если мера необходимой обороны и была превышена.

Но возникает вопрос, а какой именно Достоевский вкладывает эти слова в уста Ставрогина и Ивана Карамзина: петрашевец, в 1849 году читающий письмо Белинского Гоголю или автор весьма эмоционального стихотворения «На европейские события в 1854 году», провозглашающий что самодержавие:
Меч Гедеонов в помощь угнетенным,
И в Израили сильный Судия!
То Царь, тобой, Всевышний, сохраненный,
Помазанник десницы Твоея!?
Или кто-то третий, о ком мы ничего не знаем?
Но почему Достоевский самые сокровенные свои мысли о величии России и православия вкладывает в уста бесов? И кто такие эти бесы? И не себя ли прежнего, злоумышляющего против вышеупомянутого Помазанника, считает бесом Достоевский?

Парадоксальным образом разгадки этих загадок пришли не из российского литературоведения и даже не из исторического опыта России в 20-м веке, а из внутренней логики развития западной истории искусств, в частности, благодаря достижениям великого американского историка искусств германского происхождения Эрвина Панофский. Именно его работа по истории возникновения готического стиля в архитектуре и появления первой общеевропейской культуры, получившей название интернациональной готики, позволили взглянуть с неожиданной стороны и на религиозную философию Достоевского, и на проблемы его поэтики, которые то ли не смог понять, то ли не смог опубликовать Бахтин. Но самое главное – эти работы позволяют взглянуть под другим углом на деятельность Тимофея Грановского, одного из профессоров Московского Университета, человека, который оказал огромное влияние на жизнь не только Достоевского, но и всего российского общества.

Дело в том, что Достоевский оказался на каторге за то, «что он, получив в марте 1849 года из Москвы от дворянина Плещеева… копию преступного письма литератора Белинского, - читал это письмо в собраниях: сначала у подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского.» . Письмо Белинского к Гоголю завершало переписку между ними, начавшуюся в ответ на публикацию Гоголем «Выбранных мест из переписки с друзьями» . В этом письме Белинский в 1848 году, за год до смерти, выразил свой гнев и разочарование тем, что величайший русский писатель опубликовал развернутую апологию исторически сложившегося в России самодержавия, как власти Помазанника Божия. Особый гнев Белинского вызвало то обстоятельство, что поводом для абсолютно рационального обоснования Гоголем Божественного происхождения самодержавия послужил его рассказ о том, что стихотворение Пушкина к «К Н…», известное сегодня как «Гнедичу», является, на самом деле, одой Николаю I. От этого рассказа Гоголя смысл стихотворения Пушкина радикально менялся, оно становилось еще более глубоким, чем у Гоголя, обоснованием Божественного происхождения самодержавной власти в России.
Самое интересное, что в начале 1840-х годов в статьях "Бородинская годовщина" и "Горе от ума" Белинский сам высказывал сходные мысли и даже писал: "Безусловное повиновение царской власти есть не одна польза и необходимость наша, но высшая поэзия жизни, наша народность". Однако шельмование «этих гадких и подлых мыслей» «передовыми народом» во главе с Тимофеем Грановским навсегда отбило у него охоту к таким размышлениям. Таким образом, идеи, артикулированные именно Грановским, который, подобно руководителям тоталитарных сект, отказывался преподавать конкретные исторические знания о средневековой Европе до того, как молодые люди полностью усвоят его историософию, создала ту культурную среду, которая и привела Достоевского на каторгу. Без преувеличения можно сказать, что родоначальником идеологии русского либерализма и западничества, собравшей петрашевцев для взаимного просвещения (просвещение = иллюминация?) был Тимофей Николаевич Грановский.

Сегодня весьма широко распространено мнение, что роман Достоевского «Бесы» является неким предчувствием и даже предвиденьем большевистской революции 1917 года в России. Между тем многие видные литературоведы (например, Л.И. Сараскина и Е. М. Мелетинский) неоднократно отмечали, что не Петр Верховенский, а его отец, Степан Трофимович Верховенский, прототипом которого является Тимофей Грановский, оказывается идеологическим центром романа Ф.М.Достоевского «Бесы». Именно из его уст исходит цитата, давшая название роману, именно он на смертном одре изрекает пророчества о будущем России, которые молва приписала автору романа, и именно с ним связана главная историческая аллюзия этого романа, которая, таким образом, смещает фокус восприятия с революционеров-террористов 70-х на либералов западников 40-х. Это подтверждается письмом Достоевского наследнику престола вел. кн. А.А.Романову: «А между тем главнейшие проповедники нашей национальной несамобытности с ужасом и первые отвернулись бы от нечаевского дела. Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева. Вот эту родственность и преемственность мысли, развившейся от отцов к детям, я и хотел выразить в произведении моем..»
И действительно, из этого письма, поражающего современностью, однозначно следует, что идеологической интенцией романа, его сверхзадачей, являются не сами герои, а их преемственность. Достоевский хотел показать взаимосвязь между прекраснодушным либералами и сторонниками революционного террора из «Народной расправы», или что именно передали отцы, скорбящие о единой слезинке ребенка, детям-террористам.

Грановский начал свою научную карьеру в качестве чиновника Морского Штаба, вдохновляемый причастностью к гегельянскому кружку Николая Станкевича. Благодаря протекции последнего, он был отправлен в Берлин, где учился у создателя теории рецепции Римского права салическими немцами Фридриха фон Савиньи. Его сын, Карл фон Савиньи, впоследствии воплотил теории отца в создание второго Рейха и едва не оспорил пост первого канцлера Германской Империи у Бисмарка. Основным направлением научных занятий Грановского стала, говоря современным языком, теория модернизации в переходной период от средних веков к новому времени, согласно которой, в полном соответствии с теорией фон Савиньи, главным направлением исторического прогресса в Западной Европе является развитие от смеси деспотизма Римской Империи с хаосом привилегий германских вождей к гегельянскому воплощению национального духа в просвещенном государстве. В результате выяснилось, что, согласно Грановскому, национальный дух России оказывался аналогичным национальному духу Священной Римской Империи Германской нации, что не могло не нравиться славянофилам, несмотря на то, что таким образом фактически отрицалась самобытность российского духа, основанного на Православии.

Первым результатом этих занятий стала магистерская диссертация Грановского, отрицавшая существование столицы балтийских славян Винеты, которая то ли опустилась на дно моря в результате землетрясения, внеся, таким образом, свой вклад в возникновение легенды о граде Китеже, то ли была разрушена датскими норманнами, внеся свой вклад в возникновение антинорманизма Иловайского. Причем уже тогда у Грановского наметилось сочетание доверия к летописцу вендского крестового похода Саксону Грамматику с недоверием к Адаму Бременскому, который живописал величие и блеск Винеты, но умудрился приписать крещение Харольда Синезубого его худшему врагу Оттону II, а не православному монаху Попо из фризского монастыря Аннегрэй, основанного Святым Колумбаном.
В связи с этим следует заметить, что во время написания «Бесов» Достоевскому должно было быть очевидно, что до великого раскола в 1054 году вся Западная Церковь, в том числе Ирландская, была православной. Причем и через 20 лет после великого раскола это было очевидно Адаму Бременскому, и он называл греками не только жителей Винеты, но и ирландских монахов из монастыря Святого Вита на Острове Рюген, противопоставляя их веру «христианству саксов», то есть католичеству. При этом он отмечал, что саксам никто не препятствовал селиться в Винете, хотя, в отличии от греческой веры, в Винете публичные проявления этого «христианства саксов» были запрещены.
Недавний интерес к скандинавским сагам и итальянским норманнам, связанный с работами замечательных английских историков Стивена Рансимена и Джона Норича, подтвердил достоверность свидетельств Адама Бременского, опровергнув, таким образом, результаты магистерской диссертации Грановского. Но, помимо всего, эти факты ставят под сомнение сведения о вендском крестовом походе Саксона Грамматика и привлекают внимание к «Славянским хроникам» Гельмгольда , утверждавшего, что Святовит вендских язычников и руян на самом деле был Святым Витом монастыря ирландских греков на острове Рюген. Таким образом, интерес, порожденный исследованиями истории итальянских норманнов, заставляет предположить, что история Саксона Грамматика носит тенденциозный характер, намерено представляя вендов, как язычников, с целью скрыть антиправославный характер этого крестового похода. И вот уже эффект домино и временная близость эпохальных событий вызывают обрушение всего здания Прусской историографии, не только порождая сомнения в общепризнанных причинах Четвертого Крестового похода, но и заставляя делать совсем дикие предположения о беженцах-руянах, разыскавших-таки Пресвитера Иоанна на берегах реки Онон.

Следующим и решающим этапом в возникновении западничества и либерализма в России стала докторская диссертация Грановского «Аббат Сугерий. Об общинах во Франции», в которой автор представил свою трактовку личности настоятеля монастыря Сен-Дени аббата Сугерия как бездушного бюрократа в администрации Людовика VI, цинично прикрывающего сутаной жажду власти и «реальную политику» в духе Макиавелли. Этот аббат Сугерий Грановского, “монах-крестьянин”, богослов-юрисконсульт, стремившийся построить теорию монархии, черпал основания ее не столько из религиозно-церковной идеи царства Божией милостью, сколько из обобщения феодальных порядков, т.е. идеи сюзеренитета короля над всей сеньоральной Францией» . Именно в этой диссертации Грановский обосновал свою историософию, которая легла в основу его истории Средних Веков, главной идеей которой являлось отрицание вмешательства свыше в историю, в том числе, сама возможность «власти от Бога». Причем отрицалось не столько Западно-Европейское «божественное право королей», сколько сам принцип того, что государственное управление может быть освящено с целью умягчения законов, как это представил Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями.»

По иронии судьбы родоначальник русского либерализма не мог выбрать худшего примера для доказательства своей точки зрения. Аббат Сугерий оказался аббатом Сюжер (в дальнейшем я буду именовать его именно так – и правильней, и необходимо отличать его от ложного образа, нарисованного Грановским). Именно аббат Сюжер, поднявшийся благодаря своей Вере с самых низов, и из сироты, ставший величайшим государственным деятелем Европы того времени. Именно он собрал Францию в единое целое и силой своей Веры, сплотив французов перед лицом смертельной опасности, спас ее от вторжения немецких армий. Именно он благодаря Вере стал регентом Франции, ее первым историком, покровителем наук и искусств и создателем готического стиля в архитектуре - основы первой общеевропейской культуры. Причем узнаем мы об этом от самого Аббата Сюжера, который написал не только «Жизнеописание Людовика VI Толстого» , но и историю перестройки базилики аббатства Сен-Дени, ставшей первым готическим храмом Европы.

Однако, возвращаясь к теме различного понимания свободы воли на Западе и в России, ставшей идеологической основой романа «Бесы», следует отметить, что именно аббату Сюжеру мы обязаны тем, что, несмотря на все сложности, возможность взаимопонимания между Востоком и Западом все-же остается. Дело в том, что одной из причин этого трагического расхождения менталитетов стало непонимание и непризнание Западом учения о двух волях у Христа Святого Максима Исповедника, но именно благодаря аббату Сюжеру, христианское понимание свободы воли на Западе не было утеряно окончательно, и католическая Церковь официально никогда не отвергала этого учения. Кроме того, именно аббат Сюжер сохранил для Западного христианства сокровища православной теологии, в частности учение так называемого псевдо-Дионисия Ареопагита об эманациях Божественного Света. Его апофатический подход за последовательность и глубину высоко оценил Максим Исповедник, в частности потому, что апофатический подход связан с его учением о двух волях у Христа – основе православной концепции свободы. . Но, самое удивительное это то, что согласно дневнику аббата Сюжера эта книга оказала большое влияние на тот облик базилики Сен-Дени, который однажды возник в его воображении, впоследствии став первообразом готического храма.

На Западе учение Максима Исповедника стало известно благодаря книге Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии» связанной с комментариям Максима Исповедника на Григория Богослова «Ambigua ad Iohannem». Эти книги были подарены аббатсву Сен-Дени Византийским Императором Михаилом Заикой, и великий ирландский богослов и философ Иоанн Скот Эриугена нашел их в библиотеке аббатства и перевел на латынь, когда он по приглашению французского короля Карла II Лысого сменил Алкуина Йоркского на посту руководителя дворцовой школы, впоследствии ставшей Парижским Университетом.
В 1050 году, во время подготовки к Великому Расколу, католическая церковь осудила то, что она считала «ересью православия», объявив устами Папы Льва IX Иоанна Скота Эриугену еретиком. Впоследствии его книги были сожжены по указу Папы Гонория III в 1225 году и внесены в Индекс запрещённых книг католической церкви в 1684 году, но, как уже отмечалось, благодаря аббату Сюжеру интерес к нему на Западе и особенно во Франции никогда не пропадал совсем, причем именно потому, что он был единственным западным схоластом, кто понял и даже развил учение о двух волях у Христа.
Тем не менее, когда в 1050 году расхождение католичества с православием в вопросах трактовки так называемой свободы воли стало, пусть и не явным, но официальным, свобода на западе стала все больше считаться юридическим понятием, которое необходимо гарантировать законами. А в православной традиции она всегда была фактом природы человека, которая не может быть ни дана ни отнята никакими законами, так как она является одним из результатов миссии Христа. После того, как сын человеческий искупил грехи человеков, каждый из них, раскаявшись, может просто приказать бесам выйти и войти в свиней, и те должны будут подчиниться. И именно в этом есть свобода от любых бесов. Неудивительно, что именно эта евангельская истории, стала эпиграфом романа «Бесы».

Парадоксальным образом спасение наследия Эриугены на Западе началось с того, что в 1138 году, «святой» Бернард Клервоский атаковал эстетику аббатсва Сен-Дени. Но в то время считалось, что автор Ареопагитик псевдо-Дионисий Ареопагит, афинский епископ, ученик апостола Павла Дионисий Ареопагит и небесный покровитель династии Капетингов (Валуа) Святой Дени (Святой Дионисий Парижский) являются одним и тем же лицом. И естественно, что настоятель аббатства Святого Дионисия Парижского Сюжер защищался от нападок «святого» Бернарда в том числе и с помощью цитат из Ареопагитик в переводе Иоанна Скота Эриугены, который вместе с оригиналом хранился в библиотеке аббатства. Более того, он сумел привлечь французского короля для защиты аббатства как наследия небесного покровителя династии. И Ареопагитики и учение Максима Исповедника в изложении Эриугены, вместе с православным пониманием свободы, так и не исчезло из библиотек Сорбонны.

Конечно, удивительно, что Достоевский, ничего, по всей видимости, не зная об истинном облике аббата Сюжера, так точно определил источник лжи, которая начала разрушать милое его сердцу Православное Отечество. Но не менее удивителен выбор Грановским Аббата Сюжера для построения мифа о либеральном Западе. Возможно, что неспособность Грановского понять истинную роль Аббата Сюжера связана с тем, что настоятель аббатства Сен-Дени и регент Франции, несмотря на свое высокое положение, стал объектом атаки самой опасной силы того времени – последователей «святого» Бернарда Клервоского. И, очевидно, опасаясь преследований, он стал шифровать свои записи иносказаниями, впрочем, довольно прозрачными. Эти иносказания были переведены на английский язык и расшифрованы Принстонским политологом и историком искусства Эрвином Панофски, что в сочетании с эпохальной выставкой в музее Метрополитен «Слава Византии» и работами вышеупомянутого Стивена Рансимена и его ученика Джона Норича обрисовало контуры новой науки – политической истории искусств. Ставшее неизбежным возникновение этой науки опровергло работы другого берлинского учителя Грановского – официального историографа Пруссии Леопольда фон Ранке, отрицавшего способность произведений искусства быть источником исторических сведений.
Кроме того, возможно, что Тимофей Николаевич стал заложником спора французской и прусской историографических школ, и его докторская диссертация, а вслед за ней и вся историософия русского либерализма, которую он собственно и преподавал в Московском Университете, оказалась основанной на совершенно ложных и необъективных представлениях об аббате Сюжере потомков тевтонских рыцарей, создавших Прусское государство на землях уничтоженных ими балтийских славян. Спор совершенно закономерный, особенно если учесть, что в 1124 году именно воззвание аббата Сюжера собрало французское ополчение, и, глядя на французских рыцарей, сплотившихся вокруг Орифламмы - знамени аббатства Святого Дени, Рейхс-Император Генрих V не решился на вторжение и отступил. Причем для российской историографии особый интерес представляет то, что «святой» Бернард, написавший устав Тамплиеров, ставший основой большинства рыцарских орденов того времени, в том числе Тевтонского и Ливонского, был первым, кто сформулировал принцип "natio deleatur", впоследствии известный как окончательное решение вопроса о той или иной национальности, первой жертвой которого стали балтийские славяне пруссы и венды. Стоит ли после этого удивляться, что даже через много веков, историки, обосновавшие необходимость второго Рейха, а вслед за ними и их ученик, родоначальник российского либерализма, рисовали Аббата Сюжер самыми черными красками.
Тем не менее, удивительно, что они дошли до того, что интерпретировали книгу о строительстве первого готического храма, полную поэтических аллегорий и богословских рассуждений, как простой отчет о строительных работах. Для иллюстрации этой точки зрения я позволил себе перевести с латыни на русский язык простой отчет о навеске новых врат царского входа в базилику Сен-Дени в дневнике аббата Сюжер.:

О, кто бы ни был ты, вратами восхищенн!
Не златом, мастерством чудесны те врата!
Сиянием достойного труда
Откроют путь они к сиянию ума,
Который, освещен Божественным лучом,
Летит к вратам Христа, где тяжесть вещества
Уже не тяготит, но помощь нам сулит
В восшествии туда, где Правды Свет горит!

Попутно выясняется, что готический стиль возник не как обычно приписываемое ему стремление ввысь, в гностические высоты духа, а как стремление обеспечить сияние окон, символизирующее, в полном соответствии с Ареопагитиками и православной теологией, сияние Божественно света. С другой стороны все мы знаем значение слова готика в современном контексте, в которое трансформировались вышеупомянутые высоты духа. Так стоит ли удивляться сегодня упадку культуры, породившей некогда Достоевского?

Выводы
1. Либерализм и западничество в России возникли как историсофское и литературно-художественное течение вокруг сообщества Берлинских гегельянцев, лидером которых был Петр Станкевич, а наиболее заметной и артикулированной фигурой - Тимофей Грановский. Этот кружок под влиянием Германской исторической науки создал некое мифологическое представление о либеральном Западе, которое не имело никакого отношения к Западу реальному и даже, возможно, было враждебно ему.

2. С другой стороны Федор Михайлович Достоевский, руководствуясь в своем творчестве представлением о самобытности России и православной антропологией, не только не был враждебен Западу, а, напротив, его представления соответствовали тем тенденциям на Западе, которые доныне обеспечивают ему способность раз за разом преодолевать кризисные явления, связанные с ускоренным способом развития

3. Достоевский предстает перед нами не только как блестящий мастер слова, но и как мудрый политический философ, обладающий даром как анализа, так и пророчества. Именно он, несмотря на крайний недостаток информации, указал на историософию Грановского (а мы сегодня это можем с уверенностью подтвердить) как на силу демоническую и источник всевозможных бед для России.
4. Либеральная идеология в России основана на подмене. Хотя неясно, случайна эта подмена или умышленна, но, учитывая среду формирования этих идей, породившую не только русский либерализм, но и немецкий национализм и милитаризм, приходится признать ее закономерной. Эта подмена имеет эпохальный характер и скрывает глубинную суть русского либерализма, как идеологии, провозглашающей желательность и даже необходимость десакрализации власти.

5. Адепты западничества, отрицающие самобытность культуры России, с самого начала самым тираническим образом травили за их убеждения Гоголя, Пушкина и Достоевского. Точно так же они травили лучших профессоров Московского университета, которые посмели поставить под сомнение ценность лекций профессора Грановского, отказывавшегося преподавать конкретные исторические знания о средневековой Европе до тех пор, пока молодые люди не усвоят его историософию, оказавшуюся впоследствии ложной и основанной на вымысле. Уже только в силу этого идеология русского либерализма изначально носила антикультурный характер, используя миф о либеральном западе для противопоставления русской культуры западному научному методу и используя методы обучения, характерные для тоталитарных сект.
6. Либерализм в России, с 19 века с неизменным успехом прикрывающийся соблазнительными лозунгами свободы и гуманизма, на деле генетически связан с самыми мрачными изуверствами демонического характера, которые мы уже наблюдали в начале 20-го века в России и в первой половине 20-го века в Германии. Безблагодатная свобода, приводящая к концлагерям и газовым камерам, еще раз доказала, что она свободой не является. Но -. красота Христа спасет Мир!
7. Либеральная идеология в России и российское западничество в силу своей ложности не способствуют взаимопониманию между народами и могут существовать только в условиях войны, в лучшем случае холодной. Именно поэтому эти идеологии провоцируют конфликты, так как мир и сотрудничество требуют взаимопонимания. Реального взаимопонимания, а не основанного на лжи российского мифа о либеральном западе.

P.S. Выражаю благодарность Никите Поленову, оказавшему большую помощь в подготовке этого доклада.
Александр Бродский

Литература:

Достоевский, Ф.М., Бесы,. СПБ. 1873