Философская антропология. Философская лирика тютчева Стихотворения Тютчева: философская лирика

Творчество Ф.И. Тютчева и А.А. Фета.

Смысл и понятие “футлярности” в рассказах А.П.Чехова.

Человек в футляре – человек, закованный предписаниями, нормами, правилами, боящийся жизни. “Футлярность” Беликова распространена на весь его облик и жизненные функции. Калоши и зонт в любую погоду, темные очки и темное пальто, вата в ушах, все вещи в футлярах и футлярчиках, древнегреческий язык как футляр, защищающий от современности, в конце-гроб как вечный идеальный футляр.

Образ “человека в футляре” стал символом стремлениия спрятаться от жизни. В рассказе Чехов дал гротескную характеристику поведения интеллигенции в конце 90-х годов.

В рассказе “Крыжовник” чиновник Чимша-Гималайский осуществил фантастическую мечту жизни – купил усадьбу. В которой он хотел развести крыжовник. Фантастическая идея, маленькая и узенькая мечта, которой подчинил свою жизнь в общем неплохой человек,- это тоже футляр, сковывающий свободный дух.

Такой же футляр в виде оторванных от реальной жизни консервативных представлений о грехе и добродетели губит любовь в рассказе “ О любви”.

В трилогии главная тема – это неправильно понятые смысл и цель жизни, приведшие к опошлению и нравственному перерождению героев.

Анатомию опустошения и гибели человеческой души особенно ярко Чехов показал в рассказе “ Ионыч “.

Чехов показывает, что среда, окружение, обывательские нравы оказывают влияние на человека, но это лишь усугубляющие факторы. Основная же причина опустошения героя – в нем самом, в его неспособности к сопротивлению, противостоянию.

Особенностью лирики Тютчева является повышенный интерес к противоречивым явлениям природы и жизни. В природе поэта привлекают кризисные, крайние ситуации – гроза, буря, борьба стихий. В человеческой жизни – борение страстей, их «роковой поединок».

Любовь у Ф.И.Тютчева – это высочайшее счастье, но оно связано с борьбой индивидуальностей. Любовь может разрушить цельность личности. Часто жертвой любовного поединка оказывается женщина. Драматизм любви ярко выражен в стихах:

О. как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Лирику Ф.И. Тютчева можно определить как философскую. Она наполнена раздумьями о гармонии и противоречиях человека – «мыслящего тростника2 и природы. Основной мотив всей поэзии Тютчева – борьба в природе, человеке, любви. Природа более гармонична и спокойна, чем жизнь человека /» Ночное небо так угрюмо…», « Как океан объемлет шар земной…», « Осенний вечер», « Есть в осени первоначальной…» /. Путь человека – это путь мучительных поисков, раздумий, противоречий / « Силенциум», « Душа моя – Элизиум теней…», « Певучесть есть в морских волнах…» /. Противоречия составляют и основную черту любовной лирики. Любовь -- «борьба неравная двух сердец» ,вечное столкновение индивидуальностей, это « блаженство и безнадёжность» / « Она сидела на полу…», « Последняя любовь», « С какою негою, с какой тоской влюбленной…» /.

Если у Ф.И. Тютчева любовь – это «роковой поединок» , борьба индивидуальностей, то у А.А. Фета любовь-прибежище «от вечного плеска и шума жизни». Любовная лирика Ф.И. Тютчева драматична, А.А. Фета –светла и счастлива.

Поэзия А.А. Фета отражает мир « летучих настроений» . В ней нет места политическим, гражданским мотивам. Основными темами являются природа, любовь, искусство. Он тонко ощущает переливы и переходы состояний природы / « Шепот, робкое дыханье…». « Учись у них – у дуба, у березы…», « Ласточки» / . Любовная лирика А.А.Фета светла, оптимистична, спокойна. Два любящих человека понимают друг друга, их отношения трепетны и бережны / « Серенада» , « Я пришел к тебе с приветом…» , « Сонет «, « Сияла ночь, луной был полон сад…» / . Искусство, по мнению Фета, не должно «вмешиваться» в дела бренного мира, не должно быть тенденциозным. Его предназначение – служить красоте, которую понимают только «просвещенные» / « Одним толчком согнать ладью живую…» . « Как беден наш язык!.. « , « Мелодия» , « Диана « /.

Своеобразной была судьба Тютчева-поэта. Долгое время в читательских кругах его имя попросту не замечали или же считали его по-этом «для избранных». А между тем среди этих «избранных» были Пушкин, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Фет, Чернышевский, Добролюбов. Уже один перечень имен таких ценителей, столь различных по своим лите-ратурно-эстетическим взглядам, указывает на то, что поэзии Тютчева суждено было большое будущее.

Когда-то Тургенев уверял, что «о Тютчеве не спорят, - кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии». Но поэзия многолика. Любовь к тому или иному поэту зависит прежде всего от причин глубо-ко субъективных, индивидуальных, и навязать ее нельзя. Невозможно требовать от одного и того же читателя, чтобы он одинаково «чув-ствовал» Тютчева и, скажем, Некрасова - по-этов очень несхожих между собою (что не по-мешало именно Некрасову «открыть» в 1850 году Тютчева). Бесспорно, однако, что тот, кто одновременно находит отзвук своим мыс-лям и чувствам в поэзии Тютчева и Некрасо-ва, проявляет большую поэтическую чут-кость, чем тот, кто признает одного и отвер-гает другого.

Некогда Фет относил Тютчева к «величай-шим лирикам на Земле». В ту пору это сужде-ние могло казаться и преувеличенным и вы-зывающим. Но прошли годы... И теперь уже имя Тютчева среди «величайших лириков ми-ра» утверждено незыблемо. Об этом свиде-тельствует и растущий из года в год интерес к нему у нас, на Родине поэта, и усилившийся интерес к нему за рубежом.

Первое стихотворение Тютчева было напе-чатано в 1819 году, когда автору еще не ис-полнилось 16 лет. Со второй половины 1820-х годов наступает расцвет его творчес-кого таланта. Русский и западноевропейский романтизм был своего рода поэтической школой Тютчева. И не только поэтической, но и философской, ибо наряду с Баратын-ским Тютчев - крупнейший представитель русской философской лирики. Романтизм как литературное направление развивался в эстетической атмосфере, насыщенной идеа-листическими философскими представлени-ями. Многие из них были восприняты Тютче-вым, но это не значит, что его лирика превра-тилась в стихотворное изложение некой - чужой или своей - философской системы. Стихи Тютчева - это прежде всего самое полное выражение внутренней жизни поэта, неутомимой работы его мысли, сложного противоборства чувств. Все передуманное и перечувствованное им самим неизменно облекалось в его стихах в художественный образ и подымалось на высоту философско-го обобщения.

Тютчева принято называть «певцом приро-ды». Автор «Весенней природы» и «Весеннихвод» был тончайшим мастером стихотворных пейзажей. Но в его вдохновенных стихах, вос-певающих картины и явления природы, нет бездумного любования. Природа у поэта - это всегда размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия. Идея тождества природы и человека проходит через всю лирику Тютчева, опреде-ляя некоторые основные ее особенности. Для него природа — такое же одушевленное, «разумное существо», как и человек:

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

Обычно природа изображается поэтом че-рез глубоко эмоциональное восприятие чело-века, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить «бла-годать» «земного самозабвения». Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного созна-ния, что между природой и человеком сущест-вует и трагическое различие. Природа вечна, неизменна. Не таков человек — «царь зем-ли» и в тоже время «мыслящий тростник», бы-стро вянущий «злак земной». Человек прихо-дит и уходит, природа остается...

Гармония обнаруживается поэтом в при-роде даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами неизменно наступает «ус-покоение», озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опусто-шенность.

Философская подоснова не делает тютчев-скую лирику природы абстрактной. Еще Не-красов восхищался умением поэта воссоз-давать «пластически верное» изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, при-бегает ли к словесным полутонам и оттен-кам, он всегда вызывает в нашем представ-лении точные, зримые и верные действи-тельности образы.

К лучшим созданиям Тютчева принадлежат не только стихи о природе, но и любовные стихотворения, проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством и прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Мень-ше всего в них чисто биографического, хотя нам почти всегда известны имена вдохнови-тельниц поэта.

Так, мы знаем, что на заре своей молодос-ти Тютчев любил «младую фею» Амалию Лерхенфельд (в замужестве баронессу Крюденер). Впоследствии, после многолетней раз-луки, он вновь встретился с ней, когда ему было уже шестьдесят семь лет, а ей шесть-десят два года. Неожиданная встреча заста-вила поэта на мгновение с прежней силой пережить дремавшее в его душе чувство, и воспоминанием об этом явилось стихотво-рение «Я встретил Вас, и все былое...».

Знаем мы также и о том, что восьмистишие «Еще томлюсь тоской желаний...» посвящено памяти первой жены поэта, а стихотворение«1-е декабря 1837» — Эрнестине Дерн Берг, позднее ставшей его второй женой. Знаем мы и то, что на склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство — любовь к Е. А. Денисьевой, кото-рая вдохновила поэта на создание стихотво-рений «Не говори: меня он, как и прежде, лю-бит...», «Весь день она лежала в забытьи...», «Утихла бриза... легче дышит...», «Накануне годовщины четвертого августа 1864 г.» и других. Взятые вместе, все эти стихотворе-ния образуют так называемый «денисьевский цикл», по своей проникновенности и трагической силе в передаче сложной и тонкой гаммы чувств не имеющий аналогов не только в русской, но и в мировой любов-ной лирике. Читая эти стихи, нам совершен-но необязательно помнить, при каких кон-кретно биографических обстоятельствах они создавались. Лучшие образцы любовной ли-рики Тютчева тем и замечательны, что в них личное, индивидуальное, пережитое самим поэтом, поднято до общечеловеческого.

То, что Тютчев писал о природе, о любви, давало внешнее основание относить его к жрецам «чистой поэзии». Но недаром рево-люционные демократы Чернышевский и До-бролюбов, борясь с теорией и практикой «чистого искусства», не находили его выра-жения в лирике Тютчева. Более того, Добро-любов ценил в творчестве поэта «знойную страстность», «суровую энергию» и «глубо-кую душу, возбуждаемую не одними стихий-ными явлениями, но и вопросами нравствен-ными, интересами общественной жизни».

Политических стихов Тютчева тогда еще напечатано было не много, да и не мог Доб-ролюбов сочувствовать заключенной в них славянофильской идее. Зато известно, что в одной из своих статей Добролюбов полно-стью привел стихотворение «Русской жен-щине», увидев в нем правдивое отображение российской действительности. Но, по всей вероятности, слова критика об отзвуке об-щественных интересов в лирике Тютчева до-пускают более широкое толкование. Дыха-ние времени, исторической эпохи, в которую жил Тютчев, ощущается даже в стихотворе-ниях, далеких от прямой общественной и по-литической тематики.

Поэзия Тютчева — это своеобразная лири-ческая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты роковые», в эпоху крушения вековых социальных устоев, нравственных догм и религиозных верований. Самого себя поэт сознает «обломком старых поколений», вынужденным уступить дорогу «новому, мла-дому племени». И в то же время он сам — де-тище нового века — несет в своей душе «страшное раздвоение». Как ни грустно ему брести «с изнеможением в кости навстречу солнцу и движенью», он испытывает не тоск-ливое томление о прошлом, а страстное вле-чение к настоящему. Тютчев написал:

Не о былом вздыхают розы

И соловей в ночи поет;

Благоухающие слезы

Не о былом Аврора льет, —

И страх кончины неизбежной

Не свеет с древа ни листа;

Их жизнь, как океан безбрежный,

Вся в настоящем разлита.

Эти строки многое разъясняют в лирике Тютчева. Стремление жить в «настоящем» бы-ло до конца дней присуще поэту. Но настоя-щее было неспокойно. Его то и дело взрывали социальные «бури и тревоги». Такие же «бури и тревоги» колебали нравственный строй со-временного человека, и Тютчев ощущал их прежде всего в собственной душе, в собст-венном сознании. Оттого-то так насыщена внутренней тревогой лирика поэта.

Из всех современных ему русских поэтов Тютчев, больше чем кто-либо другой, может быть назван лириком в полном смысле сло-ва. Он никогда не пробовал себя в эпических жанрах, не обращался к драматургии. Его стихия — лирическое стихотворение, обычно короткое, лишенное каких-либо жанровых признаков.

В своих лирических шедеврах Тютчев внешне идет как бы не от заранее заданной мысли, а от внезапно захватившего его чув-ства или впечатления, навеянных явлениями внешнего мира, окружающей реальной дей-ствительности, минутным душевным пере-живанием.

Поэт видит радугу и туг же набрасывает не-большой, всего лишь в восемь строк, «пей-заж в стихах», как удачно назвал Некрасов его стихотворные картины природы. Но про-цесс создания стихотворения на этом не за-канчивается. В творческом представлении поэта яркость и мимолетность «радужного виденья» влечет за собой иной образ — яр-кого и мимолетного человеческого счастья. Появляется новая строфа, и «пейзаж в сти-хах» приобретает смысл философского ино-сказания («Как неожиданно и ярко...»).

Другой пример. Беспросветный дождь внушает поэту мысль о столь же беспро-светном людском горе, и он пишет стихи не о дожде, а о слезах. Однако вся интонация, весь ритмический строй стихотворения проникнуты неумолкающим звуком падаю-щих дождевых капель («Слезы людские, о слезы людские...»).

Один из чародеев русского поэтического языка, мастер стиха, Тютчев был крайне взы-скателен к каждому написанному слову. В своем знаменитом стихотворении «Silentium» поэт признавался:

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, как ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Однако в стихах самого Тютчева мысль вы-сказывалась предельно точно. Вот почему его стихи служат лучшим доказательством не бессмертия, а могущества слова. И как бы ни был сложен в душе поэта строй «таинственно волшебных дум», они, вопреки его собствен-ному сомнению, все больше и больше нахо-дят путь к сердцу читателя.

По природе своих основных занятий Тютчев был не поэтом, а дипломатом, чиновником и даже цензором. Поэтическое творчество считал в своей жизни вторичным делом, даже называл забавой. Никогда не добивался напечатания своих стихов.

Первое собрание сочинений поэта вышло в свет лишь через много лет после смерти, в 1913 году, когда его поэзия (уже в разгар Серебряного века) стала ближе по духу. Он, как и А.А.Фет, словно опередил время примерно на полвека. В XIX веке читатели увлекались больше сюжетно-публицистической лирикой некрасовского склада. А ёмкая по мысли, полная противоречий философская лирика Тютчева явилась своего рода дверью в поэзию начала ХХ века.

Ф.И.Тютчев – мастер лирической миниатюры. Его стихи словно философские зарисовки, своеобразные притчи. Он поэт-философ, но не угрюмый и рациональный, а страстный и чувственный.

Тайный, внутренний смысл, а не прозрачную ясность имеют стихи Тютчева. Кроме того, поэт часто как человек высокообразованный обращается к мифологическим, историческим сюжетам и образам. Поэтому для чтения его произведений нужна определённая культурологическая подготовка (например, стихотворения «Цицерон», «Два голоса», «Полдень», «Колумб» и др.).

Его поэтическая лексика не отличается изощрённой изысканностью. Довольно просты и нередко не слишком точны рифмы, мало глубоких метафор, неожиданных эпитетов. Но при этом поэт достигает высокой музыкальности и сильного эмоционально-интеллектуального воздействия на читателя. В чём тут секрет?

Во-первых, отметим парадоксальность словосочетаний и поэтических конструкций: «Убийственно мы любим», «В отжившем сердце ожило», «Ты и блаженство и безнадежность», «Улыбки умиленья измученной души твоей».

Во-вторых, особенностью поэтического языка Тютчева является острая тяга к законченности суждений, яркая афористичность:

Ты был богов орган живой,

Но с кровью в жилах… знойной кровью.

Тебя ж, как первую любовь,

России сердце не забудет!..

Тревога и труд лишь для смертных сердец…

Кто, ратуя, пал, побеждённый лишь Роком,

Тот вырвал из рук их победный венец.

О, как убийственно мы любим!

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

(«О, как убийственно мы любим!..»)

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

О ты, последняя любовь!

Ты и блаженство и безнадежность.

(«Последняя любовь»)

Есть в осени первоначальной

Короткая, но дивная пора…

(«Есть в осени…»).

Как у других поэтов есть, например, стихотворения, представляющие целостную развёрнутую метафору, так и у Тютчева можно найти целые стихи-афоризмы: «Умом Россию не понять…», «Волна и дума», «Слёзы людские…», «Фонтан» и др.

Многие стихи Тютчева положены на музыку и стали романсами. Это неслучайно. Тютчевская лирика чрезвычайно музыкальна. Секреты этой музыкальности – в благозвучности стихов и умелом использовании характерных для песенной поэзии полных или частичных повторов («Я встретил Вас…» и т.д.).

Сочинение

Тютчев - поэт-философ, а потому главное содержание его творчества - это раздумья о жиз­ни, человеке, мироздании. Философский взгляд поэта окрашивает все темы его лирики. По своим основам философия Тютчева близка идеям Шеллинга, получившим широкое распространение в России через участников литературно-философского кружка «Общество любомудров» (1823-1825), среди которых был и молодой поэт. Все­ленная воспринималась Шеллингом как живое и одухотворенное существо, которое развивается и растет, устремляясь к торжеству правды, добра и красоты, к мировой гармонии. «Мертвой природы нет», - утверждал Шеллинг, рассматривая все явления природы как органы Мировой Души. Это учение получило название натур­философия, полнее всего в русской поэзии его отразило творчество Тютчева. С этим связано своеобразие темы природы в его лирике.
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык -

утверждает поэт вслед за немецким философом. Природа жива, считает Тютчев, только люди не хотят видеть ее осмысленной само­стоятельной жизни:
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах…

Идея одушевленности природы - пантеизм - пронизывает всю пейзажную лирику Тютчева. Природа для него - одушевленное це­лое, а явления природы представляются «большой драмой, задуман­ной и поставленной по всем правилам искусства», как писал поэт. В этом вселенском спектакле, как в мифе, действуют Солнце, День, Ночь, Океан, Земля, а разнообразные природные стихии превраща­ются в мифологические образы. Так известное стихотворение «Люб­лю грозу в начале мая…» завершается неожиданным сравнением грозы с богиней юности Гебой из древнегреческой мифологии:
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

Столь же мифологичны образы Зимы и Весны в стихотворениях «Зима недаром злится…», «Чародейкою зимою», «Весенние воды» и других. Как древний идолопоклонник, поэт замирает перед вели­чием и красотой природы. Она восхищает многообразием его кра­сок, звуков, запахов. «Как хорошо ты, о море ночное!» - восклицает поэт. «Люблю грозу в начале мая…» - признается он.

Пристально вглядываясь в таинственный лик природы, поэт стре­мится уловить в нем малейшие изменения, запечатлеть быстротеку­щие мгновения. Вот почему так часто в его стихах изображаются пе­реходные, промежуточные моменты жизни природы. Осенний день напоминает ему о недавнем лете («Есть в осени первоначальной…»), а осенний вечер несет в себе предчувствие зимы («Осенний вечер»), он стремится запечатлеть первое пробуждение природы, когда весна еще только начинает заявлять о своих правах («Еще земли печален вид, а воздух уж весною дышит…», «Весенние воды»). Даже грозу он рисует не летом, когда она бывает часто, а «в начале мая», когда впервые по­сле долгой зимы слышится «весенний первый гром».

Природа у Тютчева изменчива, динамична, не знает покоя, она находится в постоянной борьбе противоборствующих сил: хаоса, стихии бунта и разрушения, и космоса, стихии примирения и гар­монии. Они воплощают извечную борьбу демонических и божест­венных сил, исход которой еще не решен:
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных,
Все зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них!
(«Последний катаклизм»)

С этим соотносится и антитеза дня и ночи, характерная для лири­ки Тютчева. Ночь как «неразгаданная тайна», «пылающая бездна», воплощение хаоса одновременно пугает и влечет к себе человека:
О! Страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!..
(«О чем ты воешь, ветр ночной?..»)

Картины природы у Тютчева всегда являются поводом для раз­мышления о человеке, его отношениях с мирозданием, о природе самой человеческой личности. Параллели природного и человече­ского мира постоянно присутствуют в стихах поэта («Еще земли пе­чален вид…», «Осенний вечер», «Фонтан»), Вместе с этим он по- новому осмысливает проблему личности, которая вбирает в себя противоречия мира. Ведь, согласно концепции Тютчева, борьба космоса с хаосом наиболее интенсивна не в природе, а в обществен­ной жизни и в человеческой душе. При этом романтическая идея двоемирия органично входит в систему представлений поэта о че­ловеке и его месте в мире. Человек, по мнению Тютчева, утратил свою целостность, его душа оказывается сопричастна двум мирам:
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..

Вот почему человек у Тютчева оказывается бесконечно одинок. Особенно это ощущается ночью, когда хаос сильнее всего проявляет себя в мире. Именно тогда человек ощущает себя на краю бездны, вслушиваясь в пучину мировой ночи. Лирический герой страшится ее и одновременно жаждет прикоснуться к этой тайне:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир!

Человек у Тютчева не просто двуедин, он - такая же тайна, как и природа. Мир души человека исконно трагичен, в нем кроются стихии разрушения и саморазрушения. Личность, находясь «на по­роге как бы двойного бытия», испытывает неразрешимость разди­рающих ее противоречий, вступая в безнадежную борьбу с окру­жающим миром и самим собой.

Особенно ясно эта позиция поэта чувствуется в любовной лири­ке. Для Тютчева любовь - это «поединок роковой», в котором губи­тельная и упоительная сила сливаются, наполняя человеческую жизнь смыслом и страданиями:
Любовь, любовь - гласит преданье -
Союз души с душой родной -
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И … поединок роковой.
«Предопределение»

В этом понимании любви как губительной силы сказался личный душевный опыт поэта, отраженный в «денисьевском цикле». Так на­зывается цикл стихотворений, созданных в 1850-1864 годах, кото­рый отражает сложные и противоречивые отношения поэта с Еленой Александровной Денисьевой. Любовь Тютчева принесла ей и сча­стье, и страдания: от нее отказалась семья, ее не принимали в свете, ее незаконнорожденные дети не могли наследовать имени Тютчева. Вот почему лирический герой с горечью восклицает: «О как убийст­венно мы любим». Поэт переносит внимание на внутренний мир лю­бимой, образ которой наделен у него ярко индивидуализированными психологическими чертами: это страдающая, но страстно любящая женщина, готовая к самоотречению в борьбе за свое счастье. Смерть Денисьевой оборвала этот трагический роман, но образ ее навсегда сохранил в своей памяти поэт: «Ангел мой, ты видишь ли меня?» - вопрошает он ушедшую в мир иной возлюбленную.Так тема «памяти сердца» становится основой многих стихотво­рений поэта, самым знаменитым из которых является стихотворе­ние «Я встретил вас…» («К.Б») - шедевр поздней лирики Тютчева. Положенное на музыку, это стихотворение стало одним из попу­лярнейших романсов. Оно посвящено Амалии фон Лерхенфельд (в замужестве баронесса Крюденер), с которой Тютчев познакомил­ся еще в 1823 году. В течение полувека их связывали романтиче­ские отношения, сопряженные с драматичными разрывами, рас­ставаниями и встречами. Одна из последних встреч в 1870 году послужила толчком для создания стихотворения «Я встретил вас…». «Время золотое», о котором вспоминает поэт, оказывается настолько живо в его памяти, что это уже не просто воспоминанье:
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, -
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Но такая гармония и успокоенность, которая позволяет усмотреть параллели с шедевром пушкинской лирики стихотворением «Я пом­ню чудное мгновенье…», - для Тютчева лишь краткий миг в беско­нечной борьбе человека с миром и самим собой. Близкие, любимые люди уходят из жизни, оставляя только свет памяти в одиноком и страдающем человеке. Но в этом одиночестве заключена не только трагедия. Ведь человек в романтическом мире Тютчева - это тво­рец, создающий свой мир. «Есть целый мир в душе твоей / Таинственно-волшебных дум», - утверждает поэт. Но этот таинственный мир души недоступен никому, а потому тема одиночества неразрыв­но связана у Тютчева с темой «невыразимости» - столь характерной для русской романтической поэзии, начиная с Жуковского. У Тютче­ва эти две темы, соединяясь, достигают своей крайней черты: одино­чество оказывается определено человеку самой его природой, потому что невозможно познать другого, как невозможно выразить себя, ведь «мысль изреченная есть ложь». «Нам не дано предугадать, / Как слово наше отзовется», - предупреждает поэт. Единственный выход из этого трагически неразрешимого противоречия, который он видит и указывает другим, - молчать. Недаром одно из самых знаменитых его стихотворений так и названо - молчание («Silentium!»):
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои …

Завершается стихотворение характерным призывом: «Лишь жить в себе самом умей». Так в лирике Тютчева тема невырази­мости, достигая своего предела, вплотную подводит русскую поэзию к ее разрешению. Недаром символисты, которые открыли новые пути выражения невыразимого, особо ценили именно это стихотво­рение Тютчева.

И все же поэзия Тютчева не замыкается на самой себе, круг фи­лософских проблем размыкается в размышлениях о судьбе России. Тема России является важной составляющей поэтического мира Тютчева. Со свойственной ему глобальностью трагедийного созна­ния поэт охватывает взором бесконечные просторы своей страны:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!

Трагедия современного человека, как считает Тютчев, усугубляется тем, что он утратил веру, а потому в стихотворении «Наш век» поэт ут­верждает: «Не плоть, а дух растлился в наши дни, / И человек отчаян­но тоскует…». «Безверием палим», его современник «и жаждет веры - но о ней не просит». Где же найти опору в этом распадающемся мире? Как познать непознаваемое, выразить невыразимое? Ответом Тютче­ва звучат слова веры - в свое отечество, в человека, в силу слова:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.

Это не только призыв Тютчева к современникам, но и его завет потомкам.

Художественные особенности лирики Тютчева определяются ее философской основой. Главной чертой его поэзии является мета­форичность в различных ее видах. Метафора, пронизывающая всю лирику Тютчева, становится основным средством выражения натур­философии поэта. В его поэзии буквально исчезают барьеры между природным и человеческим мирами: природа живет страданиями и радостями человека, а человек включается во все явления природы. Грань между душевными волнениями лирического героя и природой исчезает и возникают удивительные по силе и красоте образы:
Дума за думой, волна за волной -
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь - в заключении, там - на просторе…

Так, продолжая и развивая характерную для русской поэзии тра­дицию отождествления картин природы с определенным настроени­ем или состоянием человеческой души, Тютчев широко использует прием образного параллелизма. Например, за беспросветной дожде­вой завесой угадываются человеческие слезы («Слезы людские, о слезы людские…»), а в стихотворении «Осенний вечер» поэт сравни­вает увядающую природу с измученной человеческой душой:
Ущерб, изнеможенье - и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.

Стремясь передать болезненную красоту осени, он использует оригинальные эмоциональные эпитеты: «зловещий блеск и пестро­та дерев», «грустно-сиротеющая земля». Даже такой давний и хо­рошо известный прием, как олицетворение, в лирике Тютчева тоже меняется и приобретает неповторимые черты: он становится не по­этической условностью, а выражением представления поэта о при­роде как о живом существе, которое мыслит, чувствует, радуется и страдает. У него «деревья радостно трепещут» и «поют» потому, что «на всем улыбка, жизнь во всем», а Зима начинает по-настоящему «злиться», видя в Весне свою соперницу.

Образы природы при этом приобретают черты мифологических образов, которые наполняют мироздание тютчевской поэзии. Поляр­ность этого мироздания требует для своего выражения антитезы, ко­торая часто используется в лирике Тютчева. Она создается противо­поставленными образами (Хаос - Космос) и словами-антонимами: день - ночь, мрачный - светлый, угрюмый - веселый.

Еще одну особенность поэзии Тютчева подметил в свое время Некрасов, который говорил о необыкновенной способности поэта улавливать «именно те черты, по которым в воображении читателя может возникнуть и дорисовываться сама собою данная картина». Действительно, Тютчев никогда не загромождает свои стихи из­лишними подробностями, а выбирает немногие, самые характер­ные признаки. Этим достигается особая сила художественной вы­разительности. Поэту достаточно одной зорко подмеченной детали («паутины тонкий волос»), точно найденного эпитета (день «как бы хрустальный») - и уже перед глазами возникает «короткая, но дивная пора» ранней осени. При этом эпитеты, сравнения и мета­форы в поэзии Тютчева всегда неожиданны, непредсказуемы и придают пейзажам символико-философский смысл, а языку сооб­щают выразительность и живую образность, которая сочетается с лаконизмом и афористичностью поэтической речи. Лирика Тютче­ва, благодаря удивительной красоте и гармонии формы и содержа­ния, стала одним из высших достижений русской поэзии.

Большой интерес в двадцатые годы XIX века вызвала немецкая романтическая идеология, в частности философия Шеллинга, согласно которой мир души (микрокосмос) соизмеряется с миром Космоса (макрокосмос). В преодолении же этого противостояния виделась самореализация личности, совершенствование внутреннего мира человека.

Ф. И. Тютчев, бывший последователем философии любомудров, разделял и идеи немецкой натурфилософии. Поэта-философа волнуют проблемы бытия, взаимосвязи человека и мироздания, соотношение мира дольнего и мира горнего.

В центре художественного мира Тютчева - осознание человека на границе жизни и смерти. Поэт воспринимает мир, бытие как катастрофу:

Когда пробьёт последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Всё зримое опять покроют воды,

И божий лик изобразится в них!

Апокалиптическое мировосприятие, предчувствие неотвратимого конца - отличительные черты мироощущения лирического героя Тютчева.

Однако с мотивом катастрофы, гибели мира тем не менее тесно слит мотив борьбы («Два ангела»). С одной стороны, борьба бессмысленна и бесполезна («Тревога и труд лишь для смертных сердец... // Для них нет победы, для них есть конец»), с другой же - понимание невозможности «победы» не исключает необходимости «борьбы».

Ещё один из устойчивых мотивов лирики Ф. И. Тютчева - мотив прозрения: жизнь души человека, в принципе тождественная жизни Космоса, - постоянный поиск, и человек может приблизиться к тайне, скрытой в глубинах Космоса.

Тютчев широко использует такое изобразительно-выразительное средство, как эпитет: одно меткое определение чётко обрисовывает образ, делает его осязаемым, понятным читателю. Так, в первой строфе стихотворения «Тени сизые смесились...» дана картина сумерек, наступающей ночи. Уловлена сама эта зыбкая грань перехода («сизый»), когда окружающий мир растворяется в темноте.

По отношению к эпитетам Тютчева в критике закрепилось такое определение, как «раздвоенный эпитет». Нередко одно определение совмещает слова, далёкие (а иногда и противоположные) по смыслу. Стихотворение, обращённое к Фету, начинается так: «Иным достался от природы // Инстинкт пророчески-слепой». «Блаженно-роковой» (день), «болезненно-яркий» (сон) - внутри двух рядом поставленных, слитых в одно целое слов реализуется романтическое «двоемирье».

Как правило, для изображения полной слиянности человека и мироздания поэт использует параллелизмы, сравнения, однако иногда ту функцию выполняют эпитеты. Так, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?» эпитетом «ночной» наделяются и «ветр», и «душа»: сопоставление образов происходит на уровне эпитета.

Сравнения Тютчева также нетрадиционны. Обычное сравнение предполагает, что менее известное сопоставляется с более привычным, наглядным. У Тютчева же наоборот, его сравнение можно назвать «обратным сравнением»: «таинственно, как в первый день созданья...», «сияет Белая гора, как откровенье неземное». Цель тютчевского сравнения заключается не в прояснении образа, а в его углублении. В некоторых случаях поэт открыто не называет предмет, который сравнивает - читатель может только догадываться: в стихотворении «Тени сизые смесились...» душа человека словно сравнивается с сосудом («сумрак,... лейся в глубь моей души»); уничтожение - изысканное яство, которое мифический герой хочет «вкусить».

Помимо эпитетов и сравнений Тютчев широко использует метафору, которая, как правило, обнажает трагическую сущность бытия, выраженную в самых будничных и повседневных понятиях: «Как ни тяжёл последний час - // Та непонятная для нас // Истома смертного страданья, - // Но для души ещё страшней // Следить, как вымирают в ней // Все лучшие воспоминанья...» Таким образом, угасание души, в которой вымирают «все лучшие воспоминанья» (метафора) страшнее «истомы смертного страданья» (сравнение).

Отличительная черта художественного мира Тютчева - обожествление природы. Природа воспринимается поэтом как некое живое существо. Пантеизм Тютчева роднит его лирику с натурфилософией. Неудивительным оказывается огромное количество примеров использования такого изобразительно-выразительного средства, как олицетворение. В стихотворении «Весенние воды», посвященном смене времен года, о «водах» сказано, что они «бегут... и гласят»; поэт вкладывает в их «уста» прямую речь.

Страницы: (сочинение разбито на страницы)