Горький "клим самгин". «Жизнь Клима Самгина» Максим Горький Роман клим самгин

Ну что ж, посмотрим, как делают религию на заводе искусственных минеральных вод! Отличный фильм или Книга – реальность, ею можно убить муху, ее можно швырнуть в голову автора.

Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку.

А я вот Бердникова не узнала, хотя он впервые появился всего 5 страниц назад. А когда Никонова вдруг стала Любимовой? Я уж подумала, что у меня крыша едет и, вероятно, от этой книжечки. А вообще, кажется, Клим Самгин знаком уже с половиной населения страны. Да, до смешного тесно на земле. И однообразны пути людей . И непонятен, неуловим смысл их бытия. Автор или Горький? Этот – кончен. Вместо "перед" он пишет "пред". Это по-древнерусски? И очень много тире. Серьезно, фраза с тире совсем по другому выглядит, чем без него, и кажется, что автор искажает фразы намеренно, что в них есть какой-то скрытый смысл. И ведь зачем-то пытаешься его найти, а оказывается, что, скорее всего, это все просто так , как и "пред". ...Или? Смешно, но "Варвара" часто путалось с "Варавкой", особенно когда наш гг поехал с женой в свой родной город, там вообще иногда приходилось читать по слогам. А еще Алексей наш Максимович очень любит упоминать... себя. Понятно, что Горький тогда был значимой фигурой, и в контексте того времени - это нормально и правильно, но с другой стороны, не исключая самолюбование автора, своеобразное, учитывая, что отзываются герои о нем совсем не восторженно, а скорее наоборот, как-то странно. Говорят , что автор не любит своих персонажей, а особенно Клима Самгина с его интеллигентской возней с самим собою и неприятием революции (хотя в случае гг сложно сказать о каком-то устоявшемся мнении по этому вопросу, впрочем, как и по многим другим). На самом деле, Горького я не очень люблю и вполне допускаю, что по его мнению человек "средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне" - это плохой человек, но если не знать об этом, а делать выводы только по тексту, то нелюбви там не чувствуется совсем, а уж тем более ненависти. Наоборот, кажется, что автор не имеет каких-либо симпатий и антипатий, поэтому читатель должен сам решить, кто прав, а кто виноват. А это сложно. Итак Клим Самгин или Повесть длинная и неинтересная. Я не буду описывать биографию гг и мотивы его поступков. Здесь многие это сделали за меня. И втайне от себя я понимаю, что эти люди очень образованны и что я, в сравнении с ними, невежда. Да и просто хотелось придумать свои, никем не сказанные слова, но таких слов не находилось, подвертывались на язык все старые, давно знакомые. Про детство, про мальчика (а был ли он?), про "систему фраз" и "насилие чужих мыслей". Да, жизнь Клима Самгина текла не плохо. Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще не встречал. Тонкий мастер внешних наблюдений, он был бы литератором, он много и отлично видит, но – плохо формирует, и у него мало слов. Вся жизнь его – цепь бессвязных случайностей, но в нем есть мужество… не соглашаться с жизнью… Он живет монологами и диалогами почти всегда с "самим собой", но если он болен, то, в отличие от других, знает – чем. Существуют люди, более талантливые, чем он. Да, к сожалению, существуют такие. И кто всю жизнь ставит его свидетелем мучительно тяжелых сцен и событий? Неужели он эмоционально так беден, что останется на всю жизнь таким, каков есть? А – что значит быть умным в наши дни? Вот вопрос!

– Не знаю. Я еще не познал самого себя, – неожиданно произнес Самгин, и ему показалось, что он сказал правду.

Он – не Иванов, не Ефимов, а – Самгин. Фамилия – редкая. Самгин? Это тот, который… нимало не напрягая воображение, вполне ясно увидел себя в ложе членов правительства и нашел, что было приятно чувствовать себя самым умным среди этих людей. А – как бы ты вел себя на его месте? Случай, о котором не расскажешь друзьям. Хорошо, что у него нет друзей. Но как все это… глупо! Безнадежно, неисправимо глупо. «Чем умнее обвиняемый, тем более виноват». Эх, Самгин… Поди ты к черту… И все-все-все или Как думаешь: маркиз или парикмахер? Наш гг ищет простых людей. А простых людей как будто и вовсе не существует. Некоторые притворяются простыми, но, в сущности, они подобны алгебраическим задачам с тремя – со многими – неизвестными. Да, героев разных много и все (большинство) довольно интересные. На них мы смотрим как бы с двух сторон: с нашей и со стороны гг. А со стороны гг мы смотрим еще с целой кучи сторон, ведь его мнение меняется с завидной регулярностью.

Клим считал Стратонова самонадеянным, неумным, но теперь ему вдруг захотелось украсить этого человека какими-то достоинствами, и через некоторое время он наделил его энергией Варавки, национальным чувством Козлова и оптимизмом Митрофанова, – получилась очень внушительная фигура.

Вот так. Лидия, Алина, мать и отец Клима, брат Дмитрий, Варавка, Лютов (в фильме суперский), Дронов (а он хорош в книге), Иноков, Туробоев, Варвара, Люба Сомова, Диомидов, Анфимьевна, Марина (вот это женщина!), Безбедов, Тагильский, Томилин, Кутузов, Нехаева, Спивак, ее муж, Макаров, Митрофанов, Никонова, Елена, Таисья, Дуняша - фух, и это еще более-менее главные, те, которые хоть чем-то запомнились. Все хороши, хороши по-своему, и некоторые прописаны даже лучше, объемнее и характернее, чем сам Клим Самгин. Тут получается такая штука, что мы не столько смотрим на него со стороны, сколько читаем его мысли и оказываемся как бы в его шкуре, немного становимся им самим. Понять себя, знаете ли, сложно, а уж при таком раскладе - возможно ли вообще? Не могу сказать, что наш гг "злая дрянь", что-то в нем я понимаю, что-то не принимаю, но он такой, какой он есть, не плохой и не хороший, скажем так, своеобразный Клим Иванович (да, в четвертой части он становится Ивановичем, очень много курит и часто смотрится в зеркало, подозрительно часто). Общество на фоне истории или Меня политика не интересует. Интереснейшее время. И очень страшное.

Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить.

Ему-то может оно и горестно, а вот некоторые читатели сделали бы это с удовольствием. Шутка. Ужас на самом-то деле. Интересная подача исторических событий: глазами гг и прочих персонажей. Только вот Клим Иванович видит, что происходит, и сам в какой-то мере участвует в этом, а другие об этом говорят. Говорят здесь, конечно, много. Иногда интересно было именно "послушать" мнения тогдашнего общества о каком-либо событии, чем "посмотреть" на него. С другой стороны эти вечные разговоры, разговоры, которые очень часто переходили с жизни на политику. Да, в то время политика и жизнь были теснейшим образом связаны, но все же было довольно трудно разобраться с этими бесконечными партиями, философиями, философами, литераторами. (Вот скажите, что это за штучка наших дней – «Чума», роман Лопатина ? Упоминается аж 2 раза, а гугл ничего не выдает.) Еще сложновато было понимать все эти терки классового общества. А рассуждения об интеллигенции? Это одна из главных тем книги, но интеллигенция начала 20 века довольно далека от меня, впрочем, наверное, как и всякая другая. С начала книги события постепенно набирают обороты, и вот уже разваливается бытишко наш с верха до низа. и здоровенная будет у нас революция и вечный вопрос - какая причина разрушению жизни? Сложное, сложное время. И автор ответов никаких не дает. А если учесть, что это написал Горький, классик соцреализма, то где же здесь, собственно, соцреализм? Казалось бы, Кутузов - вот проводник большевистских идей автора. Но появляется он не часто, и проповедует автор через него не так уж рьяно. Но все-таки Кутузов - эдакий человек-символ, и он незримо присутствует как бы "за текстом" на протяжении всей книги.

Да, – соображал Самгин. – Возможно, что где-то действует Кутузов.

У него мало слов, именно слов, но очень много действия, невидимого, но мощного. Одни из интереснейших образов. Жаль, конечно, что книга не дописана, и прерывается она чуть ли не на самом интересном месте, но - что есть, то есть. Собственно, а чем ее можно закончить? Героической смертью? Но наш герой отнюдь не герой. Смертью, если можно так выразиться, обычной? Мелковато будет после такой большооой жизни прочитать про такую маааленькую смерть. Какой в ней смыл? Да в общем-то никакой. Просто "Жизнь" о жизни. А знаешь, Клим Иванов, не легкое дело найти в жизни смысл. Некая просветительская миссия или Я мало читаю по вопросам философии.

Он (некто Ихоров) прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал вывод: все человечество слепо.

Кто знал, что с барсуком в норе часто лиса живет ? Я вот - нет, а теперь знаю. А что коза по-латински – capra (капра)? А про жертвоприношение Исаака, когда наш гг говорит: "Найдите барана!"? Или вот:

– Вот – приятно, – сказала она, протянув Самгину голую до плеча руку, обнаружив небритую подмышку.

История бритья подмышек тоже, знаете ли, представляет некоторый интерес. P.S. Размер этой рецензии прямо пропорционален размеру книги.

Редкое собрание типов
Горький многократно уверял, что «Самгин» – единственная книга, которая от него останется: «Про меня будут говорить – он написал множество плохих книг и одну хорошую». В смысле чистого художества первые три тома «Самгина», написанные тщательно, сухо, без обычного горьковского пафоса и многословия, в лучших европейских традициях, действительно выше остальной горьковской прозы, где автор чаще пересказывает, чем показывает. Видишь всех – и мучнистых сестер Сомовых, и красавца Туробоева, и самого Самгина, похожего в своих дымчатых очках на чеховского Беликова, но в интеллигентском, сильно усовершенствованном варианте. В романе мало исторических лиц, но много «типов» – и, пожалуй, угол зрения выбран идеально, потому что именно люди, умевшие казаться, а не быть, преобладали в тогдашней России и погубили ее. Всех заботило то, как они выглядят, а не то, что они делают (или, точнее, что их руками делает история). Всеобщее попустительство, ложь, кривлянье, забвение простейших правил, насмешка над здравым смыслом, любопытство вместо любви, разврат вместо веры – все это Горький изобразил с редкой для него брезгливостью; есть там и хлыстовская богородица Зотова, которую в конце концов убивают, потому что она заигралась с темными, иррациональными силами. Народ в «Самгине» (Горький никогда в этом не признавался так откровенно) – стихия темная, опасная, враждебная культуре; эта сила, кажется, и сметет пролетариат, превратив русскую революцию в многолетнюю бойню. И намеки на это есть в романе, но Горький по понятным причинам осторожничал.

Недописанный роман
Одного он не сумел сделать – закончить книгу. Оставалось ему, судя по наброскам, страниц 50, но их-то он и не мог дописать, и не в пневмонии дело. Он бы, думается, все равно не закончил книгу, это участь всех советских эпопей, начатых в двадцатые, и даже «Тихий Дон» затормозил: четвертый том писался дольше, чем три предыдущих. Иссякала инерция революционного толчка, торжествовала новая реакция, а главное – Горький не учел важной особенности снобов. Они живут, может быть, не очень нравственно, но умирают красиво. Им же важно, как выглядеть. И Ходасевич, чья жизнь отнюдь не пример высокой морали и удачливости, умер как герой – потому что ему не все равно было, что о нем скажут. Героической смерти своему Самгину Горький не придумал, а придуманная – его раздавила толпа на демонстрации – Горькому не подходила, он чувствовал тут ложь. Правильно он понял одно: тип Самгина с новой русской реальностью несовместим, он сходит со сцены. Но вот станет ли без него сильно лучше? И не превратится ли его роман из эпиграммы в эпитафию? Этот вопрос остается открытым и поныне.
Но читать – большое удовольствие. «Самгин» – отличная школа отвращения к людям и к себе: последнее необходимо, чтобы хоть что-то наконец изменить. В первой половине девяностых привлечь внимание к роману не смогла даже неплохая экранизация Виктора Титова. Зато теперь, кажется, самое время.

Версия о том, что Клим Самгин - всего лишь теневая сторона горьковского характера, а сама книга - его скрытая автобиография, никакого отношения к реальности не имеет. Ее активно высказывали в послеперестроечные времена, и даже такой тонкий исследователь, как Борис Парамонов, писал нечто подобное.

На самом деле у Самгина нет с Горьким почти ничего общего - хотя бы потому, что Самгин знает, как быть правым в любых обстоятельствах, а Горький всю жизнь только и делает, что подставляется.

Первоначальное заглавие книги - "История пустой души", а горьковскую душу пустой никак не назовешь: он постоянно одержим разнообразными идеями, по большей части созидательными, да вдобавок у него своя концепция Бога, мироздания, человека, он сторонник активного делания, не отказывается ни от какой работы, в том числе и самой рутинной, - словом, Самгин, чьим единственным талантом является талант хорошо выглядеть в любой коллизии, никак не альтер эго Пешкова. Единственное, что их роднит, - горьковская писательская способность подмечать за людьми самое отвратительное, сосредоточенность на отталкивающих деталях и жутковатых историях; у Самгина это тоже есть, тут горьковский прицельный взгляд пригодился, но ведь Самгин подмечает это не как писатель, ему это нужно, чтобы профессионально унижать окружающих. Никакой другой цели, кроме как позиционировать себя и срезать других, у него нет.

"Жизнь Клима Самгина" - действительно великий роман, необходимый любому, кто хочет понять русский XX век,- стоит в отечественной литературе особняком, как, собственно, и сам Горький - странная фигура, не имеющая аналога. Никогда - ни до, ни после - в России не писали разоблачительных эпопей. Но тут задача столь серьезна, что и четырех томов не жалко, потому что объектом разоблачения становится один из самых универсальных и притом вредоносных типов.

Горький еще в десятые годы вместе с Андреевым издевался над ним, вводя в шуточную пьесу отряд интеллигенции "Мы говорили". Эта всегда правая интеллигенция ничего не делает, все опошляет, из всего извлекает предлог для доминирования, но это единственный способ хорошо выглядеть. В России любой, у кого есть хоть какие-то убеждения, рано или поздно окажется скомпрометирован; в этом тайна непостижимого авторитета Самгина среди ровесников, в этом же суть его привлекательности для женщин. Привлекательна, колдовски и демонически заманчива всякая пустота, каждый наполняет ее своим содержанием.

Самгин умеет выглядеть умным, сдержанным, солидным, а весь его духовный багаж - скепсис по отношению к любым горячим и непосредственным человеческим движениям. Самгин - тип очень русский, ибо только в России любые светлые идеи и благие намерения немедленно компрометируются, втягиваются в дурную бесконечность борьбы всех со всеми. Героями и кумирами тут весьма часто становятся ничтожества - ибо титаны обязательно в чем-нибудь да не правы, чем-нибудь да запятнаны, кому- нибудь не угодили. Самгин - главный герой русской предреволюционной реальности, пошляк, который знает все обо всем, но ничем не увлечен, осуждает и втайне презирает всех, но ничего не умеет; жертва всех модных поветрий - от социальной до сексуальной революции, - но ни одному увлечению не отдается вполне. В задачи Горького входило показать, как этот вечно приспосабливающийся герой умудряется выработать самую выигрышную позицию во время первой, второй и третьей русских революций, как умудряется обмануть всех героев - Лютова, Макарова, Туробоева, умную и проницательную Лидию Варавку, красавицу-сектантку Марину Зотову и даже большевика Кутузова, слишком поглощенного партийными делами и заботами, чтобы обращать серьезное внимание на Самгина. Но именно Самгин-то и есть его главный враг - потому что ему важна правота и совершенно не важна правда;

Самгин встроится и в советский мир, и чудовищно в нем расплодится, и будет повторять свое "Мы говорили" - в ответ на любые попытки что-нибудь делать. Не случайно Горький, практически закончив книгу, так и не мог написать финала: в сцене убийства Самгина случайным рабочим во время демонстрации ему виделось что-то фальшивое. Вообще заканчивать роман смертью Самгина в 1917 году - как минимум искусственно: Самгин ведь и после никуда не делся. Он мог эмигрировать, мог остаться (самгинские черты легко обнаружить в Сомове из пьесы "Сомов и другие"), но внутренне не изменился бы ни на йоту. Большая часть советской верхушки состояла из Самгиных - они ведь водятся не только среди интеллигенции.

Кстати, назвать роман Горького антиинтеллигентским - соблазнительно, но никак нельзя. Как раз интеллигенция - в особенности Туробоев, понимающий всю губительность революции для своего класса и идущий навстречу ей без страха, - изображена в романе с любовью, пониманием, часто с умилением. И как раз большинство персонажей - вполне симпатичные люди, только увиденные циничным взглядом Самгина. Сверх того, Горький не лукавил, говоря Владиславу Ходасевичу, что когда-нибудь вспомнят Горького, спросят, что он написал, и получат ответ: "Почти все было плохо, хорошая книга одна". И "Самгин" действительно очень хорошо написан.